Джеймс Барклай - Призыв мёртвых

— Тому, кто властвует над мертвыми, — тут же отозвался Тидиол.

— Мертвые не задают вопросов, не оспаривают приказов, не сомневаются в избранной тактике, — промолвил Гориан. — В скором времени ты будешь вознагражден по заслугам.

— Мы ждем твоих приказаний. — Оба предводителя поклонились.

— Один совет перед тем, как вы уйдете. Не пейте сегодня на ночь вина. Возможно, мне придется вас немного побеспокоить.

— Ты не виноват. — Дахнишев положил руку на плечо Роберто.

Роберто напрягся от прикосновения, сгорбился и на мгновение отвернулся от Адраниса. Перед ним было осунувшееся, постаревшее, полное искреннего сочувствия лицо Дахнишева.

— Ты думаешь, я действительно могу в это поверить? — выдохнул Роберто, чувствуя, как мрак снова угрожает поглотить его. — Что я скажу матери, если он умрет?

— Правду, чистую, святую правду. Он кавалерист, а это война. Удар настиг его, когда он выполнял долг, спасая товарищей. Он герой, и, в конце концов, он пока не умер.

— Пока, — вздохнул Роберто, снова оборачиваясь к брату.

Адранис лежал на животе, с головой, повернутой вправо, к центру шатра лекарей, вокруг которого на лесистых склонах расположились уцелевшие Медвежьи Когти.

Физические потери были весьма ощутимы, потери же, нанесенные боевому духу и воле легионеров, пожалуй, и того хуже. Лагерь бурлил от возмущения действиями, предпринятыми Роберто. Людское негодование умело подогревалось Юлием Бариасом, и Нунан начинал ощущать, что ему становится все труднее управлять легионом. Между тем ситуация оставалась более чем сложной.

Поскольку существовала реальная угроза, что Гориан обрушит на них новую бурю, армия расположилась не обычным лагерем, но окопалась и спряталась в укрытиях по широкому фронту, длиной ярдов в триста. Он имел форму дуги, подпираемой утесом. Площадка, где располагались раненые, находилась под охраной, а позади нее спешно сооружался эвакуационный путь через скалы. Вдоль тропы отхода вбивались колья, провешивались канаты. Эвакуацию следовало начать как можно скорее.

Заставив всех трудиться без устали, Нунан несколько уменьшил брожение в умах. Однако ближе к вечеру, вместе с навалившейся усталостью, ропот среди бойцов усилился, и Роберто счел за благо скрыться с глаз долой. По крайней мере, он не будет раздражать солдат своим видом.

— И он не умрет, если мне удастся что-то сделать, — продолжил Дахнишев. — Только не говори ничего по поводу моей репутации, меня это бесит.

Роберто, однако, казалось, что спасти Адраниса не сможет даже чудотворец. Ранение, нанесенное клинком мертвеца, оказалось очень глубоким, и, хотя внутренности все же не вывалились и разрез удалось зашить, дело обернулось внутренним кровотечением, справиться с которым не получалось. Рана под повязкой выглядела воспаленной, грозила открыться снова, а это, в свою очередь, могло усилить заражение. Жар и лихорадка вынуждали Дахнишева увеличивать порции белой мандрагоры, чтобы успокоить раненого.

Роберто выжал холодную тряпицу и снова протер лицо брата.

— Я здесь, Адранис. И я никогда не покину тебя. Возвращайся ко мне, братишка. Будь рядом со мной и спаси Конкорд для нашей матери.

Дахнишев опустился на колени рядом с койкой и взял салфетку из рук Роберто.

— Сколько ты отдыхал?

— Я в этом не нуждаюсь. Не могу я отдыхать, — признался Роберто. — Какой тут отдых?

— Да такой, что если ты свалишься, то уж этим ему точно не поможешь. Отправляйся на воздух и поспи, это я тебе как врач говорю. А то ты все время торчишь на моем рабочем месте.

— Я не могу его оставить.

— Нет, можешь. Выйди, поговори с Нунаном, помоги ему. Он, надо полагать, нуждается в помощи, при этаком-то раздрае. А потом поспи. Сунешься сюда до наступления ночи, я тебя тоже напичкаю мандрагорой. Я ясно выразился? — Дахнишев поднял руку. — И не пытайся использовать служебное положение в личных целях. При всех твоих званиях ты мне здесь не начальник. С юридической точки зрения ты вообще дипломат, на военной службе не состоишь, а я главный хирург Медвежьих Когтей. Делай, что сказано, а то я велю тебя выпроводить и больше не пускать.

— Неужели ты на это способен?

— Роберто, мы с тобой старые друзья, и я не намерен безучастно смотреть, как мой друг сам себя гробит.

Роберто воздел руки, показывая, что сдается, и тяжело поднялся. Он и впрямь нуждался в отдыхе и чувствовал страшную усталость. На его теле, казалось, не было такого места, которое бы не болело.

— Если ему станет хуже, сразу найди меня.

— Роберто! — Дахнишев начал терять терпение. — Кто из нас лекарь? Давай иди. Я буду делать свое дело, ладно?

— Ладно. Извини.

— Так-то лучше, дружище. — Дахнишев положил руку на плечо Роберто. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы сохранить жизнь этому замечательному человеку.

— Забавно, — промолвил Роберто, хотя сейчас он менее всего был склонен к иронии. — Я примчался сюда, неся его на руках и проклиная Восходящих. А ведь сейчас нам бы очень пригодился Оссакер.

— Да. Но сперва нам нужно отсюда выбраться.

— А если выберемся, перенесет ли он дорогу?

— Я не могу тебе лгать, Роберто. — Дахнишев вздохнул. — Для него, как и для многих раненых, эвакуация связана с немалым риском. Повозки через скалы не протащить, так что их придется нести на носилках. Если другого выхода не будет, мы готовы на это, но сразу скажу, что некоторым из лежащих и в этом шатре, и вокруг, такой дороги не вынести. Будем молиться, чтобы Адранис оказался не из их числа.

Чувствуя, что не в силах сдержать слез, Роберто схватил Дахнишева за руку.

— Я не могу допустить, чтобы он стал одним из них. Пожалуйста, Дахнишев, сделай все, чтобы этого не случилось.

— Сделаю, что могу, и больше. А теперь уйди отсюда, вытри глаза и помоги Нунану. Там, снаружи, ты нужнее.

— Если он умрет, я сам сожгу его, чтобы избавить от власти этого ублюдка. Сожгу или отрублю ему ноги и голову.

— Я знаю, Роберто.

Роберто еще раз посмотрел на Адраниса, потер пальцами глаза и вышел из палатки. Вокруг все было спокойно, однако не приходилось сомневаться, что долго это не продлится. Он подумал, что цардиты, возможно, воздерживаются от наступления не ради отдыха. Их цель — заставить легионеров задуматься о том, кому следующему суждено быть вырванным из объятий Бога и продолжить воевать после жизни. Смерть более не являлась окончательным освобождением от земных обязанностей.

Люди, увидевшие вышедшего на солнечный свет Роберто, реагировали по-разному. Кто-то отвернулся, кто-то, наоборот, уставился на него с вызовом, другие осеняли себя знаком Всеведущего. Роберто покачал головой и пошел налево, вдоль утеса, к командному пункту, представлявшему собой парусиновый навес на высоких шестах. В его тени Нунан и Келл разглядывали карты, там же находился и Юлий Бариас. Он обменялся резким взглядом с Нунаном и ничего не сказал, удовлетворенный предоставившейся возможностью прожечь обвиняющим взглядом дырку во лбу Дел Аглиоса.