Брайан Херберт - Охотники Дюны

— Да! — Ее измученный взгляд красноречиво говорил, что она считает его непроходимым глупцом. — Поторопись!

Это было все, что он хотел услышать. Он не мог вылечить ее, но мог таким способом избавить от боли. Уксталь не был воином, не владел боевыми искусствами; он был мал и тщедушен телом, и любая из этих сильных женщин могла бы просто отбросить его в сторону, вздумай он ей чем-то помешать. Но когда он изо всей силы ударил ненавистную Ингву пяткой по горлу, он понял, что ему было вполне по силам сломать ей шею.

Когда ужасная зависимость исчезла, Уксталь испытал головокружительное упоение. Он понял, что теперь стал в какой-то степени свободен. Более свободен, чем был в течение шестнадцати лет.

Досточтимые Матроны Тлейлаксу — и это было совершенно очевидно — проигрывали сражение, более того, их разбили наголову. В небе он увидел еще два корабля, снижавшихся к лабораторному комплексу. Эти корабли не были похожи на боевые, на бортах был виден картуш Космической Гильдии. Эти корабли тайно садились в городе, объятом войной!

Должно быть, они хотят спасти его и Ваффа, который остался в квартире. Надо идти туда, где Эдрик сможет его найти.

Еще несколько взрывов окончательно снесли стены главного лабораторного корпуса, потом взорвалась воздушная бомба, уничтожившая складскую секцию, где содержались более молодые гхола. Все они моментально превратились в прах, смешанный с клеточным материалом, сгорев в адском огне. Уксталь был разочарован этой потерей, но потом побежал искать убежища. Кому нужно это геройство?

Два корабля Гильдии приземлились близ полуразрушенного лабораторного комплекса, и из них вышли поисковые команды, но Уксталь не смог до них добраться. Над этим же местом на малой высоте в поисках цели пролетело еще одно судно Новой Общины Сестер. Он увидел группу ведьм, бегущих по улице к лаборатории. Он ни за что не смог бы проскользнуть мимо них незамеченным.

На какое-то время надо просто спрятаться и выждать, когда закончатся все эти сражения. Отступника-тлейлакса мало интересовало, какая фракция или какая сторона победит. Он находился на Тлейлаксу, у себя дома.

Поняв, что ведьмам не до него, Уксталь повернул в другую сторону, прополз под каким-то забором и побежал по покрытому густой грязью полю к расположенной здесь слиноферме. Никому не придет в голову интересоваться этими грязными лачугами и скотоводческими постройками, кому нужен этот вечно вымазанный навозом фермер Гаксхар. Здесь, у этого старика, он и найдет надежное убежище, где будет прятаться до лучших времен.

В поисках убежища, Уксталь нашел несколько загонов с противоположной стороны фермы, где Гаксхар держал самых жирных своих слиней. Оглянувшись на горящую лабораторию, он увидел группу одетых в черную форму валькирий, марширующих по полю. Скоро они подойдут ближе и обнаружат его, он был уверен в этом. Почему они интересуются человеком, выращивающим слиней? Другие женщины пошли осматривать все строения города в поисках затаившихся Досточтимых Матрон. Видели ли они его?

Лихорадочно стараясь скрыться из виду, Уксталь заполз в какой-то загон с другой стороны от ворот, где содержались жирные слиньи. Маленький навес, под которым хранился корм, был поднят на каменных блоках, и под ним оставалось тесное пространство. Уксталь съежился и заполз туда. Здесь его не найдут никакие женщины, к какой бы партии они ни принадлежали.

Взволнованные его присутствием слиньи подняли крик и визг. Уксталь пополз к дому фермера. От страшной вони его едва не рвало.

— Пора их кормить, — произнес чей-то голос.

Извернувшись, чтобы увидеть из-под навеса, что происходит, Уксталь разглядел пожилого фермера, который стоял у забора и сквозь щели смотрел на своих животных. Фермер принялся бросать куски мяса — по большей части человеческого — в пустой загон. Некоторые куски падали очень близко от Уксталя. Он отбросил их прочь.

— Остановись, глупец! Я пытаюсь укрыться здесь. Не привлекай ко мне внимания.

— На тебе кровь, — сказал Гаксхар пугающе равнодушным тоном. — Это может привлечь их к тебе.

С бесстрастным видом он открыл загон и запустил туда голодных слиней. Их было пять: самое зловещее число. Эти твари выглядели как громадные обрубки плоти, их складчатые тела были покрыты толстым слоем слизи, плоское брюхо обрамляла перемалывающая все пасть, которая могла превратить любой биологический материал во вполне съедобную кашицу.

Уксталь в панике начал отползать.

— Выпусти меня отсюда! Я тебе приказываю!

Самая крупная слинья порылась в щели, где спрятался Уксталь, и наткнулась на него. После этого туда же кинулись и остальные животные, которым тоже хотелось отведать свежатины. Чавкающие звуки заглушили отчаянный вопль отступника-тлейлакса.

— Мне больше нравятся мертвые мастера, — пробурчал Гаксхар.

Фермер прекрасно слышал пальбу и взрывы, раздававшиеся на большом расстоянии отсюда. Город Бандалонг превратился в горящий ад, но шум битвы не приближался к его ферме. Работяги низших каст, занимавшиеся грязным трудом, никого не интересовали.

Позже, когда слиньи пожрали, Гаксхар убил самую большую, которую выращивал с превеликой заботой и тщанием. В этот вечер, когда затихли последние отзвуки битвы, он позвал своих деревенских друзей на пир.

— Нет больше нужды беречь это мясо для всяких бесполезных людей, — сказал он им. Он специально принес из кладовой стол и стул. Гости сидели на полу. В этой простой и свойской обстановке худородные тлейлаксы ели до тех пор, пока у них не разболелись животы, а потом они ели снова, надеясь, что от этого их животы перестанут болеть.

Любовь — одна из самых опасных сил во всей вселенной. Любовь ослабляет нас и обманывает, так как заставляет поверить в то, что она хороша.

Мурбелла.

Он был обязан следить за состоянием корабля-невидимки. Он знал и понимал это. Но ее имя, ее присутствие, ее запах, привязанность к ней стали только сильнее после того, как он начал обдумывать возможность вернуть ее себе в виде гхола. Он знал, что это реально и возможно.

Для него сердечный зов никогда не переставал звучать на протяжении всех девятнадцати лет, что они были в разлуке. Было похоже, что она поймала его в свою собственную сеть, такую же смертельно опасную, как паутина, раскинутая в пространстве стариком и старухой. Дежурства у консоли управления кораблем были тихими и спокойными, они давали ему полную свободу думать о ней и проникаться все большей и большей одержимостью.

Он решил, что с этим надо наконец что-то делать, надо решить эту проблему, разрубить этот узел. Он отбросил предвзятую мысль о том, что это неудачное решение, опасное — и решил действовать.