Александр Бушков - Печать скорби

Путем теоретических изысканий Беркли пришел к выводу, что на территории этого государства может находиться один из древних, неизвестных науке городов. Беркли понимал, что одна экспедиция вряд ли принесет удачу, потребуется несколько заходов. А во время первой экспедиции он рассчитывал обойти как можно больше поселений, в первую очередь – затерянных в лесах, войти в контакт с местными жителями и выведать у них, нет ли поблизости каких-нибудь необычных строений, камней странной формы, пещер, ну и вообще чего-нибудь загадочного. Ведь кто лучше местных жителей знает родные края?

И вот Беркли столкнулся с прозаической стороной вопроса. Во-первых, экспедиция означала деньги, и немалые деньги, которые кто-то весьма щедрый должен ссудить. Во-вторых, не каждая страна охотно давала разрешение на проведение у себя не то что раскопок, а вообще любых изысканий, в некоторых странах так и вовсе белым людям разрешалось находиться только в столице, и не дай бог тебе сделать из нее миллиметровый шаг в сторону. В-третьих, пойди найди спутников, которые согласились бы на огромный риск, с каким сопряжено участие в странствиях по дикой Африке (не считая, разумеется, национальные парки, которые как раз и предназначены для выгула возжелавших экзотики туристов), куда никакая воздушная кавалерия не примчится на выручку в случае чего. А было еще и в-четвертых, и в-пятых. Одним словом, сия работенка выкачала из мистера Беркли столько энтузиазма, что иному хватило бы и на полжизни. Но экспедиция ценой неимоверных усилий все же была снаряжена, отправилась в Конго… и тут случился некий дипломатический скандал, что-то там, кажется, с правом вето в ООН. В результате археологи, едва спустившись с трапа самолета, вместе с английским послом вынуждены были покинуть вдруг ставшее недружественным государство.

На вторую попытку запала у мистера Беркли не хватило. Тем более, ему вскоре предложили кафедру, стали публиковать его работы в престижных журналах, понеслись одна за другой конференции и семинары, вдобавок мистер Беркли женился, а потом еще началось сотрудничество с Би-Би-Си, приносившее деньги, известность и поездки по разным странам, пусть по местам сплошь исхоженным и перерытым, зато со всеми пятизвездочными удобствами. Короче говоря, научная, трудовая и личная жизнь складывалась как нельзя лучше, разве что одного мог пожелать себе мистер Беркли в тот момент – чтобы и дальше все так же катило по накатанной. Да, верно кто-то подметил, что большинство великих открытий совершаются от восемнадцати до двадцати пяти лет. В этом возрасте полно сил, ничто не обременяет, уже есть некая теоретическая база и, самое главное, – еще недостаточно накоплено здравого смысла, чтобы прислушиваться к чужим авторитетным мнениям вроде: «Такого не может быть, потому что противоречит ранее открытому, известному и признанному; ты поверил сказкам и мифам; ты станешь всеобщим посмешищем; ты только напрасно потратишь время, которое можно употребить с большей пользой».

В общем, мистер Беркли стал постепенно забывать свою мечту стать африканским Шлиманом. Однако все кардинальным образом изменилось девять лет назад.

Девять лет назад профессор наткнулся в одном, даже не в специальном, а в научно-популярном журнале на статью некого Томаша Спешевского, который выдвигал очередную теорию происхождения и предназначения египетских пирамид. Теорий этих было – «больше чем китайцев в современном Лондоне, мистер Сварог». Беркли для порядка пробежал статью глазами и… скептическая ухмылка сбежала с его лица. «Черт побери, Беркли, сказал я тогда сам себе, уж не этого ли сигнала ты ждал всю свою тихую кабинетную жизнь?..»

Сперва в статье перечислялись вещи известные. О том, что пирамиды на плато Гиза точно соответствуют расположению звезд в созвездии Ориона, а величина пирамид соответствует яркости звезд. Это соответствие обыкновенно уводило умы к теориям инопланетного происхождения пирамид, вроде той, что утверждает, будто пирамиды – это не что иное, как ныне бездействующие преобразователи пространства, с помощью которых инопланетяне перемещались в Космосе, и тому подобным байкам в духе «Секретных материалов» («Вы же видели этот сериал, мистер Сварог?» Кивок в ответ). Логика понятна: раз звезды – значит обязательно пришельцы. А звезды – это в первую очередь астрономия.

И далее в статье речь шла именно об астрономии, а конкретно о том, что существует такое явление – прецессия, то бишь круговое движение земной оси под гравитационным воздействием Солнца и Луны. Земная ось описывает полный круг за двадцать пять тысяч девятьсот двадцать лет (это явление носит название Великий год), стало быть, положение звезд на небосводе в точности повторяется только один раз в эти без малого двадцать шесть тысяч лет. Повторяется, естественно, по отношению к наблюдателю в конкретной точке Земли.

Проведенные математические расчеты позволили установить, когда звездное небо имело тот вид, что зафиксирован пирамидами на плато Гиза: десять тысяч шестьсот сорок второй – десять тысяч пятьсот сорок шестой годы до нашей эры. В то время как известно, что эти пирамиды возведены за две тысячи пятьсот лет до нашей эры. Разница составляет ни много ни мало восемь тысяч лет. И что сие означает, как это понимать?

А не так ли, что пирамиды спроектировали и, возможно даже, заложили одни, а завершили строительство совсем другие? И если вторые, или Строители, были египтянами, то кто же тогда первые, или Проектировщики? Этим вопросом задался и автор статьи, но, по обыкновению создателей подобных гипотез, его унесло за облака, в область туманного и таинственного, привело аж к мысли о параллельных мирах. Дескать, пирамиды – это точка пересечения миров, раз в двадцать шесть тысяч без малого лет миры совпадают в пространстве и во времени, и между ними открываются врата. «Минуточку, – сказал он сам себе, – а если все гораздо прозаичней? Если рассматривать пирамиды всего лишь как крестики на карте, на простой топографической карте?»

– И мне в голову пришла гипотеза, мистер Сварог, которая в конце концов вытащила меня из кабинетов, погнала на старости лет в леса, заставила вспомнить прежний юношеский пыл романтики первооткрывателей…

Гипотеза мистера Беркли заключалась в следующем. Расположением пирамид не только фиксируется дата начала работ, но и дается вполне конкретный указатель на определенную точку поверхности планеты. Легко догадаться, почему древние проектировщики решили дать привязку к местности через звезды – они прекрасно осознавали бренность, невечность, изменчивость земных объектов… И тут возникает закономерный вопрос: а сам проект задуман уж не ввиду ли предчувствия надвигающейся планетарной катастрофы, той самой, которая, кстати говоря, уже имела место быть когда-то и нашла отображение в мифологиях разных народов – например, как Великий Потоп или как Хаос? Думается, так оно и было. Предчувствуя надвигающуюся беду, древние проектировщики задумали создать карту. Карту, которая никуда не исчезнет, не размякнет в воде, с которой не смоет чернила, которую не смогут сжечь или похитить. И она укажет точку, где следует искать… ну, пока скажем, где следует искать нечто.