Брайан Герберт - Охотники Дюны

– Когда я сделаю тебя полностью зависимым от тех удовольствий, которыми тебя одарю, – продолжала она, ласково поглаживая его лицо, – я добьюсь от тебя полной самоотдачи в нашем проекте. Когда не будет гхола, у тебя не будет больше поводов уклоняться.

Уксталь почувствовал, как бешено заколотилось его сердце. Как она поступит, когда узнает, что сделал с ним Хрон?

Из главного лабораторного корпуса раздался шум, за которым последовал недовольный крик новорожденного младенца.

– Ребенок родился! Как они приняли его без меня? – Уксталь попытался отделаться от Геллики. Его ужаснула сама мысль о том, что ассистенты смогли все сделать без него; это означало, что он не был безусловно необходим. – Порошу вас, Верховная Матрона, позвольте мне проследить за рождением, чтобы мои ассистенты не наделали глупостей.

По счастью, сама Геллика проявила к делу неожиданный интерес. Тлейлакс выскользнул из нового крыла и бросился к опавшему аксолотлевому чану. С застенчивой и смущенной улыбкой один из ассистентов держал за ногу мокрого, внешне здорового младенца. Верховная Матрона в развевающейся накидке вошла вслед за Уксталем.

Уксталь вырвал ребенка из рук ассистента, несмотря на то, что сам процесс родов внушал ему непреодолимое отвращение. Но Уксталь был уверен, что Хрон убьет его (причем медленно), если с младенцем что-нибудь случится.

Он показал ребенка Геллике.

– Вот, Верховная Матрона. Как вы видите, эта отвлекающая меня работа закончится сразу же после того, как лицеделы заберут своего ребенка. Моя работа на них будет после этого закончена. Теперь я смогу посвятить все свое время созданию оранжевой пряности, так нужной вам. Если… если, конечно, вы не предпочтете отпустить меня на свободу. – Он выжидающе поднял брови.

В ответ Матрона презрительно фыркнула и направилась в новое крыло лабораторного корпуса, откуда по-прежнему слышались отдававшиеся эхом под сводами коридора дикие крики.

Уксталь воззрился на новорожденного мальчика, радуясь и удивляясь собственной удаче. По какому-то счастливому стечению обстоятельств он добился успеха. Теперь Хрону будет не на что жаловаться и не за что его наказывать.

Волна страха обдала Уксталя. Что, если лицеделы потребуют, чтобы он заодно восстановил и память гхола? Значит, ему придется провести здесь еще много лет! Само созерцание новорожденного, такого простого, невинного и «нормального» сильно озадачивало Уксталя. Проверив историческую родословную этого гхола, он не мог себе представить, какой будет его судьба, в чем заключалось его предназначение, что будет делать с ним Хрон. То была часть какого-то космического плана, который Уксталь смог бы понять, если бы владел всеми числами, ведущими к истине.

Удерживая гхола на вытянутых руках и внимательно глядя в лицо младенца, Уксталь задумчиво покачал головой.

– С возвращением вас, барон Владимир Харконнен.

Размышляя о проблемах и трудностях, Шиана в одиночестве прогуливалась по тихим безлюдным переходам корабля. Теперь, когда вопрос о проведении программы гхола был решен, началось длительное ожидание. После полутора лет подготовки были готовы еще три аксолотлевых чана, и всего их стало пять. Один эмбрион уже успешно развивался в распухавшей утробе. Скоро на свет начнут появляться полумифические герои прошлого.

Мастер Тлейлаксу Скиталь ревностно следил за состоянием аксолотлевых чанов, стремясь, чтобы все прошло как нельзя лучше, ибо тогда Шиана позволит ему вырастить его собственного гхола. Так как маленький человечек был больше всех заинтересован в наилучшем результате, Шиана доверяла ему, правда, до известной степени и лишь временно.

Никто не знал, чего хочет Враг, как не знал и того, зачем ему понадобился именно их корабль-невидимка. «Надо знать противника, чтобы сражаться с ним», – написал когда-то в первом своем воплощении башар Майлс Тег. Шиана думала: «Мы ничего не знаем о старике и старухе, которых может видеть только Дункан. Кого они представляют, кто за ними стоит? Чего они хотят?»

Погрузившись в эти невеселые раздумья, она продолжала идти по нижней палубе. Все эти годы на «Итаке» Дункан Айдахо без устали наблюдал за пространством, выискивая малейшие признаки раскинутой Врагом сети. После того как им удалось ускользнуть два года назад, они, возможно, находятся в безопасности. Возможно, не более того.

Месяц за месяцем проходили в повседневной суете без видимой опасности, и Шиане приходилось все время напоминать себе о бдительности, о борьбе с естественно возникающей расслабленностью. Другая память, особенно связанная с предками из рода Атрейдесов, то и дело предостерегала от потери бдительности.

Чувства сестры Бене Гессерит всегда должны быть настроены на опасность, даже скрытую. Шиана резко остановилась. Она оцепенела, ощутив в ноздрях запах, животный первородный запах, которого не могло быть здесь, в обработанном и очищенном воздухе корабля-невидимки. Во рту появился привкус меди.

«Это кровь».

Первобытное чутье подсказывало: за ней кто-то следит, а может быть, и охотится. Невидимый взгляд обжигал, как луч лазерного ружья. По спине пробежал холодок. Поняв, что наступил опасный момент, Шиана медленно двинулась вперед, выставив руки и разведя пальцы – это был умиротворяющий жест и одновременно боевая стойка на случай поединка.

Концентрические коридоры корабля-невидимки были достаточно широки для того, чтобы по ним могли пройти такие большие машины, как, например, емкость с гильд-навигатором. Суда такого типа строились в Рассеянии, и многие их конструктивные особенности были теперь не востребованы. Усиливающие шпангоуты выпирали из стен, как ребра ископаемого доисторического животного. Боковые проходы отходили от главного коридора под острым углом. Кладовые и нежилые помещения были погружены во мрак, пассажирские каюты были опечатаны, но не блокированы. Учитывая, что на борту находятся только беженцы, сестры Бене Гессерит не испытывали потребности в замках.

Но сейчас что-то было не так. Где-то неподалеку таилась опасность.

Откуда-то из глубин Памяти раздались голоса, призывающие к осторожности. Потом голоса стихли, дав Шиане возможность сосредоточиться. Она втянула ноздрями воздух, сделала еще два шага и остановилась. Инстинкт предупреждал: стой! Опасность была где-то здесь.