Брайан Герберт - Песчаные черви Дюны

Паоло отошел от барона.

– Скоро вы будете называть меня императором или Квисац-Хадерахом – смотря по тому, какой титул будет вызывать большее почтение. – Смотревшие на происходящее старик и Эразм находили зрелище поистине забавным.

Пауль подумал, сколько раз попадал он в ловушки, расставленные судьбой, ужасными предначертаниями. Сколь часто и в сколь многих обстоятельствах видел он себя убитым ударом кинжала? Как жаль, что ему придется встретить это испытание, будучи всего лишь пустой оболочкой, не вооруженным прошлой памятью и прошлыми навыками, как он проклинал это горе.

«Надо опереться на самого себя. Я выстою».

Ухмыляясь, младший гхола подошел к неподвижно стоявшему Паулю. Тот взглянул на свою уменьшенную копию. Несмотря на разницу в возрасте, они были приблизительно одного роста, и, глядя в глаза своему двойнику, Пауль понимал, что ему не следует недооценивать своего двойника, этого Паоло. Юность может быть оружием не менее страшным, чем криснож на поясе Пауля.

Джессика и Чани подошли ближе к Паулю, готовые прийти на помощь. Его мать с полностью восстановленной памятью была настоящей Преподобной Матерью. Чани, хотя она и не обладала пока своей исходной памятью, уже показала себя умелым бойцом, словно она уже чувствовала фрименскую кровь в своих жилах.

Паоло нахмурился, взгляд его на секунду заметался, но потом он овладел собой и насмешливо взглянул на Джессику.

– Ты якобы приходишься мне матерью? Леди Джессика! Ну, возможно, ты и старше меня, но это не делает тебя настоящей матерью.

Джессика окинула его уничтожающим взглядом.

– Я знаю мою семью, не важно, в какой последовательности родились ее члены. Но ты не принадлежишь к моей семье.

Паоло подошел к Чани, глядя на нее с подчеркнутым высокомерием.

– А ты… Я тебя тоже знаю. Предполагается, что ты должна стать самой великой любовью в моей жизни, фрименская девушка, настолько незначительная, что о ранних годах ее жизни нет никаких записей в архивах. Дочь Лиет-Кинеса, не так ли? Полное ничто до тех пор, пока не стала наложницей великого Муад'Диба.

Пауль почувствовал, как Чани с силой сжала его руку и сказала, обращаясь только к нему:

– Уроки башара были верны, Усул. Ценность гхола не в его клетках. Процесс может пойти криво – как это ясно видно на примере этого юного чудовища.

– Главное дело – это воспитание, – вмешался в разговор барон. – Вообразите, какой могла бы быть вселенная, если бы Муад'Диб получил другое воспитание и научился бы по-иному распоряжаться властью. Если бы я воспитал его, как воспитал чудесного мальчика – Фейда Рауту.

– Ладно, довольно, – перебил его Омниус. – Мой машинный флот сейчас вошел в боевое соприкосновение – или мне следует сказать, уничтожает? – жалкие остатки человеческой обороны. Согласно последним донесениям, люди выставили заслоны вдоль воображаемой линии фронта. Это позволяет мне уничтожить их одновременно и раз и навсегда покончить с этим вопросом.

Эразм, стоя на трибуне храма, кивком подтвердил слова Омниуса.

– Через несколько столетий ваши же враждующие фракции порвут в клочья всю вашу расу.

Старик бросил на независимого робота раздраженный взгляд.

– Теперь, когда у меня есть окончательный Квисац-Хадерах, все условия проекции выполнены. Пора кончать с этим. Теперь нет нужды стирать в порошок каждую населенную планету. – Губы его сложились в странную улыбку. – Хотя и это было бы очень радостным зрелищем.

Удивляясь, Эразм то и дело переводил взгляд с Пауля на Паоло.

– Несмотря на одинаковый генный состав, вы отличаетесь друг от друга по возрасту, памяти и опыту. Технически, наш Паоло-клон, выращенный из клеток крови, сохранившейся на кинжале. Но вот этот другой Пауль Атрейдес – откуда взялись его клетки? Где нашел их тлейлакс?

– Я не знаю, – ответил Пауль. Как рассказывал Дункан, старик со старухой начали свою беспощадную охоту за кораблем задолго до того, как был задуман и осуществлен проект гхола, до того, как старый Скиталь открыл свои запасы клеточного материала из нуль-энтропийной капсулы. Откуда всемирный разум мог знать, что Пауль Атрейдес появится именно там? Не затеяли ли машины какую-то сложную игру? Не изобрели ли они какую-то форму искусственного, но действенного предзнания?

Эразм издал жужжащий звук.

– Но даже пусть так. Я полагаю, что каждый из вас обладает одинаковыми возможностями быть Квисац-Хадерахом. Но кого из вас признать лучшим и выбрать?

– Надо выбрать меня. – Паоло с важным видом прошелся по залу. – Вы же все это знаете.

Очевидно, в мальчика была накрепко вбита эта идея, вера в его роль и предназначение, причем эта уверенность покоилась на твердом знании и умениях, но не была порождением слишком живого воображения.

– И как же будет решен этот вопрос? – спросила Джессика, оценивающим взглядом сравнив двух Паулей.

Боковая дверь возле фонтана, в котором кипел расплавленный металл, стекла вниз, и в проеме показался человек в черном комбинезоне, несущий резной ящик из кроваво-красного дерева, на крышке которого лежал маленький пакет. Человек был худ и строен, лицо его было бледно и невыразительно.

– Хрон, наконец-то! Мы уже заждались.

– Я здесь, лорд Омниус.

Человек посмотрел на собравшихся и, то ли для того, чтобы показать свою сущность, то ли из духа независимости, стер с лица всякое выражение и все его и без того невыразительные черты. Это был лицедел. Отставив в сторону ящик, он аккуратно развернул пакет, в котором оказалась коричневато-синяя паста, присыпанная золотистыми крошками.

– Это концентрированная и необычайно мощная форма пряности. – Лицедел потер кончики пальцев и поднес их к своему нечеловеческому носу, словно ему нравился запах.

– Она добыта из модифицированного червя, который водится теперь в океанах Баззелла. Очень скоро ведьмы поймут это и начнут сами охотиться на червей и собирать новую пряность. В настоящий момент только я один, правда, располагаю образцом этой новой пряности, ультра-пряности. Одной щепотки ее хватит для того, чтобы погрузить Квисац-Хадераха в транс предзнания. Вы достигнете могущества, каким раньше могли обладать только лишь пророки. Вы будете видеть все, знать все и станете ключом к кульминации Крализеца.

Эразм заговорил почти веселым тоном:

– Понаблюдав, как человеческая раса без нас разрушает все вокруг себя, мы решили навести порядок, а для этого вселенная действительно нуждается в переменах.

Эразм поднял ящик, открыл резную крышку и извлек оттуда – почти с благоговением – кинжал с золотой рукояткой и лезвием, покрытым засохшей кровью.

За спиной Пауля судорожно вздохнула Джессика.

– Мне знаком этот кинжал! Он так врезался мне в память, словно я только вчера его видела. Император Шаддам преподнес его герцогу Лето в дар, а много лет спустя, на суде, Лето вернул его Шаддаму.