Брайан Герберт - Песчаные черви Дюны

Дункан холодно улыбнулся.

– Как Квисац-Хадерах, я знаю, что существуют – и всегда будут существовать, так как я развиваюсь, – некоторые ограничения моих знаний и моих способностей. – Он похлопал робота по железной груди. – Ответь мне, ты манипулировал этими пророчествами?

– Люди создали множество проекций и легенд задолго до того, как я начал существовать. Я просто адаптировал легенды, нравившиеся мне больше других, произвел сложные вычисления, которые должны были привести к желаемым проекциям, и скормил их Омниусу. Всемирный разум со своей вечной близорукостью, увидел в них ровно то, что хотел увидеть, и ничего больше. Он убедил себя в том, что в «конце» великая перемена потребует от него «победы», а для этого ему нужен был Квисац-Хадерах. Омниус научился многим вещам, но лучше всего он усвоил надменность и высокомерие. – Эразм картинно завернулся в плащ. – Не имеет никакого значения, что думали Омниус или лицеделы. Все равно всем здесь распоряжался я.

Подняв руки, робот широким жестом обвел металлические стены главного зала машинного храма, имея в виду город, Синхронию и всю машинную империю.

– Нельзя сказать, что наши силы вообще остались без руководства. Теперь, когда всемирного разума больше нет, я могу осуществлять управление машинами. У меня есть коды доступа и все – самые сложные и запутанные – средства программирования.

Дункан решил, что это отчасти предзнание, отчасти интуиция, а отчасти простой блеф.

– Но это управление может взять на себя и Квисац-Хадерах.

– Это куда лучшее решение. – По текучему металлическому лицу робота скользнуло странное выражение. – Ты мне интересен, Дункан Айдахо.

– Отдай мне все коды доступа.

– Я могу дать тебе нечто большее – да, это потребует многого. Я отдам тебе всю машинную империю, миллионы ее фрагментов и деталей, запасных частей и прочего. Я разделю все это с тобой, всю эту цельность , как делили со мной лицеделы все эти удивительные, собранные ими человеческие жизни. Но для Квисац-Хадераха это будет самая обычная вещь.

Робот не успел рассмеяться еще раз. Дункан шагнул вперед схватил платиновую руку, торчавшую из-под роскошного рукава.

– Так сделай это, Эразм.

Он придвинулся ближе к роботу, протянул вторую руку и прижал ее к лицу Эразма странно интимным жестом. Предзнание вело Дункана, он и сам не очень хорошо сознавал, что делает.

– Дункан, это опасно, – сказал Пауль, – ты же знаешь.

– Это я представляю теперь опасность, Пауль. Мне же ничто угрожать не может. – Дункан стоял теперь в нескольких дюймах от робота, чувствуя свои растущие возможности. Хотя в его представлении о будущем и были белые пятна, ловушки и западни, которых он пока не мог предвидеть, Дункан все же чувствовал себя очень уверенно.

Робот помедлил, как будто что-то прикидывая, потом схватил Дункана за руку и – таким же жестом – протянул другую, чтобы коснуться лица человека. Темные брови Дункана сдвинулись, когда он испытал странное ощущение. Холодный металл показался ему мягким, казалось, он вот-вот погрузится в него. Дункан расширил сознание, мысленно потянулся к Эразму, к неизведанному пространству мышления независимого робота, а Эразм сделал то же самое по отношению к нему. Пальцы робота удлинились, обхватив кисть Дункана словно перчаткой. Текучий металл покрыл запястье и пополз дальше, на предплечье. Дункан ощутил жгучий холод, когда Эразм заговорил.

– Я чувствую, как растет доверие между нами, Дункан Айдахо.

Шли мгновения, Дункан не мог сказать, сам ли он берет что-то у Эразма или робот отдает все, что было нужно нарождающемуся Квисац-Хадераху – буквально все. Несмотря на то что теперь они были слиты воедино, Дункану было мало и этого. Вязкий металл покрывал его руку, как песчаные форели в свое время – очень и очень давно – покрыли кожу и совершенно поглотили тело юного Лето II.

Машинный город был почти полностью разрушен. С исчезновением Омниуса конструкции Синхронии перестали менять свои формы. Строения перестали раздуваться и опадать, двигаться, как кусочки мозаики, здания перестали менять свою конфигурацию. Словно огромный сломанный двигатель, город остановился, застыл. Улицы оказались перегороженными, некоторые здания погрузились в землю, некоторые приняли незаконченный вид. Уличные вагоны повисли в воздухе, болтаясь на невидимых, электронных нитях. Всюду валялись гротескные трупы лицеделов и изуродованные остовы боевых роботов. К небу поднимались столбы огня и дыма.

Уставшая, несмотря на одержанную победу, Шиана с удовлетворением оглядывала поверженный вражеский город. Она шла по разрушенной улице, когда увидела одинокую фигурку мальчика, стоявшего среди покореженных зданий. Вид у него был расстроенный, но Шиана никогда до сих пор не видела его таким сильным – этого преображенного теперь Лето II. Он покинул червей, отправив их заканчивать разрушение города, но даже теперь он все равно оставался частью этих чудовищ.

Лето, задрав голову, рассматривал болтавшийся в воздухе вагон. Шиана увидела, что с мальчиком вообще творится что-то странное, что-то чего не было в нем еще вчера. Шиана все поняла.

– К тебе вернулась память.

– В мельчайших подробностях. Я переживаю ее и сейчас. – В глазах Лето отражалось бремя столетий, а сами глаза были синими – он насытился пряностью в тесном контакте с червями, которыми управлял.

– Я – Тиран, бог-император.

Голос его был громким, но невероятно усталым и тусклым.

– Но ты, кроме этого, Лето Атрейдес, брат Ганимы, сын Муад'Диба и Чани.

Он улыбнулся, словно сбросив с плеч часть тяжкого груза.

– Да, и это тоже. Я все, чем был мой предшественник – и я червь. Жемчужина сна внутри них раскрылась, и я проснулся.

Шиана вспомнила этого тихого мальчика таким, каким он был на борту корабля-невидимки. Его прошлое было самым ужасным, оно было хуже, чем у кого-либо другого, и вот теперь того невинного мальчика больше нет.

– Я помню каждую смерть, причиной которой был. Каждую, все до единой. Я помню всех моих Дунканов и помню причины, по которым они лишались жизни. – Он снова посмотрел вверх, схватил Шиану за руку и оттащил ее под навес одного из уцелевших зданий.

Спустя секунду лопнул невидимый трос и вагон рухнул на землю на то место, где они только что стояли. В вагоне кучей лежали мертвые лицеделы.

– Я знал , что он упадет, – сказал Лето.

Шиана нежно улыбнулась.

– У каждого из нас свои особые таланты.

Они взобрались на разбитое здание, чтобы лучше осмотреть разрушенный город. Дезориентированные роботы бестолково суетились среди дымящихся развалин, словно ожидая инструкций.