Яна Тройнич - Ягуар и рыжая сеньорита

Вскоре я оказался рядом с побратимом. Он кивнул мне, и мы продолжали бой плечом к плечу. Я старался прикрыть Мэтта в нужный момент, помня, что 'пуля - дура'. Хотя здесь правильнее было бы сказать 'стрела'. Да и далеко не всегда 'смелого штык не берет'. В жизни чаще выходит наоборот. Граф приходил на помощь мне. Думаю, будь у меня родной брат, он не стал бы мне так близок.

Вскоре поле было усеяно мертвыми телами. Стонали раненые. Хрипели умирающие кони, вокруг валялись разбитые щиты и копья. Войско противника, бросая знамена и оружие, бежало. Мы преследовали врагов.

А потом пришло время 'собирать камни'. Точнее, трофеи. Враг оставил шатры с драгоценной утварью, женщин, повозки, набитые награбленным добром и оружием. Мы перевязали раненых, похоронили убитых. Потом зажгли прощальные костры и помянули павших.

Мэтт крепко обнял меня:

- Я благодарен судьбе за нашу встречу. А вспоминать твой поединок будут долго. О нем сложат песни и легенды.

- Командовал войском ты, Мэтт, тебе и принадлежит честь победы. Дамы будут ждать твоего возвращения с нетерпением.

Граф усмехнулся:

- Дамы подождут. Мне нужно еще съездить с докладом к герцогу. Возьму несколько человек, а вы возвращайтесь.

Я отдал распоряжение своим людям: подкрепиться и отдыхать. А сам присел у костра. Почему-то, вопреки правилу засыпать быстро и сразу, на этот раз сон никак не приходил. Перед глазами мелькали картины прошедшего боя. Потом я вспомнил своих старых товарищей и стихотворение, написанное одним из них.

Я - воин, рожденный в битве,

Война - это доля моя.

Врагов помяну в молитве,

Победу разделят друзья.

Я - воин. Этим сказано все.

Война для меня - мать родная.

Воевать - вот мое ремесло,

И другого я дела не знаю.

Я, истерзанный пыткой, из плена бежал.

Что ни делали, я не согнулся.

Но на землю упал и рыдал,

Когда с битвы мой друг не вернулся.

Почему-то на сердце стало муторно. Я постарался взять себя в руки. И, уже засыпая, увидел копну рыжих волос. Ну, погоди...

В замок возвращались шумно и весело. Среди наших бойцов почти не было потерь, а раны со временем затянутся. Я с гордостью посматривал на своих парней, которые прекрасно показали себя в сражении. Они явно выделялись своей воинской подготовкой.

Трофеи сложили в общую кучу до возвращения графа. Девушек отвели на людскую половину, где их вымыли и накормили. Мне хотелось отдохнуть и улечься наконец-то в кровать. Дойдя до своей комнаты, я обо что-то споткнулся. Быстро наклонился и увидел: свернувшись в комочек, у порога меня дожидается Лана. Сказать, что я совсем был не рад ее видеть, я не мог. Но больше всего хотелось побыть одному. Поэтому свидание наше быстро закончилось.

Лана ушла. Я остался один. Сонливость, которая одолевала меня, вдруг куда-то исчезла. Я подошел к камину. Он был заполнен дровами. Не знаю почему, мне вдруг захотелось уюта и тепла. Я разжег огонь и вдруг вспомнил о книге. Взял ее в руки и устроился напротив пылающих поленьев с бокалом вина. Манускрипт лежал на коленях, отсветы пламени плясали на его страницах. Я стал рассматривать первый рисунок и вдруг почувствовал, что глаза слипаются. Мне показалось, что я куда-то проваливаюсь. Передо мной замелькали странные картины...

Огромный мрачный каменный зал. В середине его возвышается трон, покрытый красным бархатом. Вокруг трона очерчен круг. По краям окружности - какие-то странные знаки. Линии светятся в темноте.

Почему-то это место наводило на меня какой-то непонятный ужас.

Потом я заметил, что на сиденье трона лежит 'моя' книга, а за периметром круга ее стерегут закутанные в черное высокие фигуры, вооруженные до зубов.

Внезапно массивные двери в конце зала распахнулись. К трону, уверенной походкой владыки, приблизился человек. Он перешагнул светящуюся черту, взял книгу в руки и уселся на трон. Охранники склонились в глубоком поклоне, но человек не обращал на них внимания. Он гладил книгу и что-то шептал. Я понял, что книга дает власть, богатство и могущество. Как зачарованный, я наблюдал за зрелищем.

Вдруг картина изменилась. Владыка был в зале один. Он огляделся по сторонам, убрал книгу за пазуху и быстро вышел.

И сразу видение окутала тьма. Я чуть не закричал от ужаса. Понимал, что это сон, пытался проснуться, но никак не мог.

Не знаю, сколько времени я оставался в кромешном мраке. Когда я снова сумел видеть, кресло правителя было пустым. Книга исчезла, а зал наполнился взволнованными и злыми людьми. Охранникам, не уберегшим священную реликвию, отрубили головы. Рядом с креслом встал седой старец. Высокий, болезненно худой, в темной одежде. Он говорил долго и гневно. Я понял главное: хранители книги отправляются на поиски и не смогут вернуться без нее. Еще я услышал, что книгу нельзя отобрать силой. Она должна быть отдана добровольно и от чистого сердца.

Перед глазами снова разлилась темнота, и все пропало. Но выйти из этого состояния я сразу не смог. Уже 'под занавес' получил предупреждение: я должен найти вторую половину книги и ту, которая хранит ее у себя. Чтобы возвратить реликвию законным хозяевам.

Наконец, я стряхнул с себя наваждение. Надо же, какая чепуха привиделась. С питьем заканчиваю. Или это напряжение последних дней сказалось? Я завернул книгу и спрятал ее. Лег на кровать, но картины увиденного продолжали мелькать перед глазами. Интересно, фигуры я помнил ясно, а лица - нет. Так же, как и лицо рыжей ведьмы. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль: а что, если и она, так же, как и я, лишь жертва обстоятельств?

После этого я заснул богатырским сном.

Утро принесло неожиданную радость: вернулся Мэтт, которого я так быстро и не ждал. Сначала были приветствия, потом начался дележ трофеев. Граф велел мне выбирать первому:

- Ягр, ты больше всех заслужил награду.

Вообще-то мне не было нужно ничего. В душе теплилась надежда, что я смогу покинуть этот мир. Рано или поздно, но это обязательно случится! Но я решил поступить, как все: выбрал себе подходящий клинок и прихватил несколько драгоценностей.

Безделушки я следующей ночью отдал Лане. И удивился ее реакции. Она во все глаза смотрела на украшения.

- Ягр, ты мне даришь такие дорогие вещи?

Я, шутя, обвел глазами комнату:

- А что, здесь есть еще кто-то, кому их можно подарить?

- Нет, но на это же можно купить дом. - Девушка расплакалась: - Ты так меня любишь!

Женских слез я не терпел. Да и насчет любви сказать ничего не мог. Поэтому осторожно подтолкнул ее к двери.

Прошло два дня. Мэтт удивлял: ни разу не заговорил о рыжей. Может, при дворе герцога встретил более привлекательную даму? Или решил, что 'овчинка выделки не стоит'?

Но, оказалось, радовался я рано. Мы стояли с Мэттом во дворе, когда к нему подъехал один из его людей.