Глен Кук - Воды спят

– Расправиться с этим типом будет проще простого, Малышка. Он ничего такого не ждет. Вам! И нету. И никто даже не побеспокоится. Задуши этого придурка. И оставь на нем румель. Пусть это будет на совести нашего старого приятеля Нарайана. Он в городе, и нужно постараться побольше вывалять его в дерьме.

– Следи за языком, старик. – Одноглазый забулькал, выплевывая скотские ругательства на тысяче языков. Я повернулась к нему спиной. – Сари? Ты что-то совсем притихла.

– Пытаюсь переварить то, что заработала сегодня. Между прочим, Джауль Барунданди был очень огорчен, что ты осталась дома. Забирая себе часть моего заработка пытался вычесть твою долю. В конце концов, он довел Минх Сабредил до ручки. Я пригрозила, что закричу. Он, конечно, не поддался бы на мое запугивание, если бы его жена не оказалась поблизости. Ты уверена, что оставлять в живых этого библиотекаря не опасно? Если устроить ему «естественную» смерть, никто ничего не заподозрит…

– Может, это и опасно, но одновременно и полезно. Господин Сантараксита хочет провести надо мной в некотором роде эксперимент. Посмотреть, можно ли на самом деле собачку из низшей касты обучить вставать на голову и притворяться мертвым. Как там Душелов? И что с Тенями? Ты узнала что-нибудь?

– Она выпустила на свободу всех, которые у нее были. Рискованно, конечно, но, наверно, ей уж очень хотелось напомнить городу о своем могуществе. Она рассчитывала, что их жертвами станут иммигранты, которые живут на улицах. О них никто не побеспокоится. Перед рассветом домой вернулась только горстка Теней. Мы подержим наших пленников до завтра.

– Можно было бы захватить еще несколько…

– Летучие мыши, – сказал Гоблин, плюхнувшись в кресло. Одноглазый делал вид, будто дремлет. Хотя по-прежнему крепко вцепился в свою палку. – Летучие мыши. Этой ночью летучих мышей было видимо-невидимо.

Сари кивнула в подтверждение.

– Помню, перед тем, как отправиться в поход против Хозяев Теней, мы все убивали летучих мышей, – сообщил Гоблин. – За каждую нам платили премию, и на нее даже можно было прожить. Но ведь Хозяева Теней использовали их как шпионов.

Мне припомнились времена, когда безжалостно убивали ворон, считая их «глазами» Душелова.

– Ты хочешь сказать, что нам лучше оставаться дома этой ночью?

– ум у тебя, старушка, острый, как бритва. Я спросила Сари:

– Что Душелов думает о нашем нападении?

– Об этом я ничего не слышала. – Она бросила передо мной на стол несколько страниц из старых Летописей. – Самоубийство Входи беспокоит ее гораздо больше. Боится, что за этим последуют и другие,

– То есть, что может сыскаться еще монах, настолько глупый, чтобы поджечь себя?

– Она так думает.

– Ма, мы будем вызывать па этой ночью? – спросил Тобо.

– Сию минуту не могу точно сказать, дорогой.

– Я хочу подольше поговорить с ним.

– Поговоришь. Уверена, он тоже хочет поговорить с тобой. – Это прозвучало так, как будто она пытается убедить сама себя.

– Нельзя ли сделать так, чтобы этот туман, из которого вы слепили Мургена, сохранялся все время? – спросила я Гоблина. – Тогда мы смогли бы постоянно поддерживать с ним связь и в любой момент, когда возникнет надобность, отправить его на разведку.

– Мы работаем над этим.

Он ударился в технические объяснения. Я не поняла ни слова, но не мешала ему трещать. Любому человеку приятно время от времени почувствовать себя спецом в каком-нибудь деле.

Одноглазый начал похрапывать. По крайней мере, пока от его трости никто не пострадает.

– Тобо мог бы вести записи все время…– начала я. Перед моим внутренним взором возникло видение сына Летописца, который становится продолжателем дела своего отца – так, как это происходит в таглианских гильдиях, где ремесленные навыки и орудия труда передаются от поколения к поколению.

– А я считаю, – заявил Одноглазый, как будто наша беседа на интересующую его тему не прерывалась и как будто это не он притворялся спящим всего мгновение назад, – сейчас настало время, Малышка, «отколоть» старый-престарый, грязный трюк Старой Команды. Пошли кого-нибудь к торговцам шелком. Скажи, чтобы купили разноцветного шелка. Наделай точно таких же шарфов, какие используют Душилы. Их румели. А потом мы начнем душить тех, кто им не нравится. Время от времени будем оставлять шарфы на месте преступления. Так и с этим твоим библиотекарем разделаемся.

– Отлично, – сказала я. – За исключением того, что относится к господину Сантараксита. Этот вопрос не обсуждается, старикашка.

Одноглазый захихикал.

– Не должно быть никаких исключений.

– Слишком многие станут пальцами указывать, если это случится, – сказал Гоблин. Одноглазый захихикал снова.

– Но в каком направлении, Малышка? Наверняка, не туда, куда следует. Нам сейчас, конечно, излишнее внимание ни к чему. По моему мнению, мы гораздо ближе к своей цели, чем кое-кто из нас думает.

– Воды спят. Мы должны добиться того, чтобы к нам относились серьезно.

– А я о чем толкую? Мы используем их шарфы, чтобы убрать информаторов и тех, кто знает слишком много. Библиотекаря, к примеру.

– Я не отклонюсь от истины, если предположу, что ты уже давненько подумываешь обо всем этом и держишь наготове небольшой такой списочек людей, которыми следует заняться в первую очередь?

Этот список наверняка будет включать в себя всех тех, кого он считает ответственными за свои неудачные попытки утвердиться на таглианском черном рынке.

Он затрясся от смеха. И вдруг шарахнул Гоблина своей тростью.

– Ты был прав, когда говорил, что у нее ум как бритва.

– Давай сюда твой список. В следующий раз, как увижу Мургена, обсужу его с ним.

– С призраком? Ты же знаешь, у них отсутствует чувство перспективы.

– Ты имеешь в виду, что он все видит и потому понимает, что ты на самом деле собой представляешь? С моей точки зрения, это и есть перспектива. Невольно возникает мысль – может, в свое время Отряд сумел бы добраться до Хатовара, если бы наши тогдашние братья имели в своем распоряжении призрака, который не спускал бы с тебя глаз?

Одноглазый пробурчал что-то о безрассудстве и порочности мира. Сколько я его знаю, он всегда пел эту песню. И будет продолжать в том же духе даже после того, как сам станет призраком.

– Как думаешь, Мурген мог бы установить, где источник зловония, от которого тут скоро дышать нечем будет? – задумчиво спросила я. – Вонь идет откуда-то со склада, где До Тран хранит крокодиловы шкуры, но это не они так воняют. У крокодиловых шкур свой собственный и даже немного приятный запах.

Одноглазый посмотрел на меня таким взглядом, точно готов был разорвать на куски. Сейчас он охотно сменил бы тему разговора. Эта вонь распространялась от крошечного, спрятанного в подвале заводика по производству пива и ликера, о чем, как считали они с До Траном, никто не догадывался. Бонх До Тран, прежде наш благодетель только ради Сари, теперь, практически, стал заодно с этим старым хрычом, потому что питал слабость к конечному продукту, который производил Одноглазый. Но не только. Его так и тянуло к нелегальным и теневым доходам, и еще ему нравились крепкие парни, готовые вкалывать за ничтожные деньги. Он думал, что его порок не известен никому, кроме Одноглазого и Готы, которые были, можно сказать, его сообщниками. Эта троица напивалась вместе дважды в неделю, Алкоголь – совершенно определенно слабость нюень бао.