Бен Каунтер - Битва за бездну

Бриннгар был самым сильным в физическом отношении космодесантником из всех, кого знал Цест, за исключением, конечно, его благородного и могущественного примарха. И если он, при всей своей мощи и свирепости, не в состоянии расколоть изменника, то кто же на это способен?

— У нас остается только один способ, — сказал Цест.

Он совершенно неожиданно получил ответ на свой вопрос, хотя этот вариант опять требовал предельного компромисса.

Бриннгар посмотрел ему в глаза и даже прищурился, стараясь понять смысл слов Ультрамарина.

— Ну, говори, — буркнул он.

— Освободить Мхотепа, — коротко ответил Цест.

Бриннгар выразил свой протест сердитым рычанием.

Мхотеп, погрузившись в спокойное созерцание, сидел в каюте, предоставленной ему на борту «Гневного». Согласно приказу он не покидал этого скромного помещения, с тех пор как одержал победу над кораблем-призраком. Все это время он оставался в полном одиночестве, без доспехов, в простой одежде, принесенной слугами Легиона. Большую часть времени он посвящал медитациям. И сейчас его взгляд был прикован к единственному иллюминатору, а мысли витали в неизмеримых глубинах психического пространства.

Мхотеп ничуть не удивился, когда дверь каюты открылась. Он проследил за нитями судьбы, исследовал паутину вероятности и таким образом постиг причину этого посещения.

— Капитан Цест, — уверенно приветствовал гостя легионер Тысячи Сынов, не снимая капюшона ярко-красного одеяния.

— Мхотеп, — ответил Цест, слегка удивленный поведением заключенного.

Ультрамарин пришел не один — он взял с собой Экселинора, Амрикса и Лаэрада.

— Атака на Бакка Триумверон провалилась, не так ли? — спросил Мхотеп.

— Противник, очевидно, заранее узнал о наших намерениях. И это одна из причин, по которым я к тебе пришел.

— Ты считаешь, что я в состоянии разгадать эту загадку?

— Да, считаю, — ответил Цест.

— Ну, это просто, — сказал Мхотеп. — Несущие Слово заключили договор с обитателями варпа. Они и предупредили о вашем нападении.

— В Эмпирее существуют разумные существа?! — недоверчиво воскликнул Ультрамарин. — Почему же мы до сих пор об этом не знали? А примархам это известно? А Императору?

— Этого я не знаю. Я лишь могу сказать, что варп выше твоего понимания, как, впрочем, и моего тоже. Но в его непостижимых глубинах обитают создания, которые старше, чем само время. — Мхотеп умолк, словно неожиданно задумался. — Ты видишь их, сын Жиллимана? — спросил он, все еще не изменяя позы медитации. — Это очень красиво.

Цест проследил за взглядом Мхотепа, но в иллюминаторе не увидел ничего, кроме пелены полей Геллера да причудливого и бесконечно меняющегося ландшафта варпа.

— Мхотеп, не заставляй меня жалеть о том, что я намерен сделать, — предупредил он, втайне радуясь, что за спиной стоят его боевые братья.

Ультрамарин уже отпустил стоявших у двери охранников, и, получив этот приказ, они не скрывали своего облегчения. Но, по правде говоря, это был чисто символический жест — независимо от наличия часовых, Мхотеп мог уйти в любой момент. Тот факт, что он этого не сделал, в некоторой степени облегчал задачу Цеста. Но и тут Мхотеп его опередил.

— Ты пришел, чтобы меня освободить, — все так же уверенно сказал он.

— Да, — осторожно ответил Цест. — На борту корабля имеется пленник, и у нас слишком мало времени, чтобы выяснить, что ему известно.

— Как я понимаю, традиционные методы не дали результатов?

— Верно.

— Ничего удивительного, — сказал Мхотеп. — Из всех детей Императора Семнадцатый Легион отличается наивысшей преданностью и глубокими убеждениями. Обычные пытки не могут преодолеть барьер их фанатизма.

— Требуется другой подход, и я вынужден на это пойти, хотя и против своей воли.

Мхотеп поднялся, сбросил капюшон и встал лицом к Цесту.

— Ультрамарин, ты можешь не говорить о своем отношении ко мне. Я уверен, что, если когда-нибудь и будут созданы отчеты о сегодняшнем дне, там будет указано, что ты действовал под давлением чрезвычайной необходимости, — без запинки высказался Мхотеп, и на его лице мелькнула тень улыбки, быстро исчезнувшая под обычной маской бесстрастия.

— Брат, я не знаю, какими силами ты владеешь, — сказал Цест. — Я собирался назначить расследование и получить от тебя ответ на этот вопрос. Но ситуация не терпит промедления.

— Это верно, — согласился Мхотеп. — И я исполняю свой долг, как и ты исполняешь свой, Ультрамарин. Если мне вернут свободу, я буду сражаться за наше дело по мере своих сил.

Цест кивнул. Его решительное лицо дрогнуло, выдавая внутреннюю борьбу между нежеланием нарушать эдикт Императора и необходимостью.

— Надевай доспехи, — приказал он Мхотепу. — Братья Экселинор и Амрикс проводят тебя до камеры пленника.

Цест уже повернулся, чтобы вместе с Лаэрадом выйти из каюты, как Мхотеп снова заговорил:

— А как насчет сына Русса? Как он отнесется к моему освобождению?

Яростный протестующий рев Бриннгара все еще звучал в ушах Цеста.

— Я сам о нем позабочусь.

Цест и Лаэрад уже были в камере, куда вскоре пришел Мхотеп, сопровождаемый Амриксом и Экселинором. Незадолго до этого Бриннгар едва не взорвался от бешенства и в гневе покинул каюту, прихватив с собой Руджвельда.

Цест кивнул подошедшим боевым братьям, и по его знаку они встали по обе стороны от своего капитана.

— Пленник находится внутри, — сказал Ультрамарин Мхотепу, спокойно стоявшему у двери. — Тебе потребуется помощь Лаэрада?

— Можешь отослать своего хирурга обратно в казарму, — ответил легионер Тысячи Сынов, пристально глядя на дверь, словно мог взглядом проникнуть в камеру.

Цест жестом дал понять Лаэраду, что его услуги пока не требуются.

Если апотекарий и отреагировал на проявленное Мхотепом пренебрежение, то не стал этого показывать, а молча отдал честь капитану и направился в казарму.

Мхотеп нажал на символ активации замка, и дверь отошла в сторону, открыв полутемную камеру.

— Когда я начну, — предупредил Мхотеп, обернувшись к Ультрамарину, — не входи сюда. Не важно, что ты услышишь или увидишь, — ни за что не входи внутрь.

При этих словах обычное самоуверенное выражение его лица исчезло.

— Мы будем снаружи, — ответил Цест, не обращая внимания на помрачневших Экселинора и Амрикса. — И будем наблюдать за всем, что ты делаешь, Мхотеп. — Ультрамарин показал на окошко в двери, позволявшее видеть, что происходит в камере. — Если я замечу что-то неладное, ты умрешь, не успев произнести ни слова.

— Конечно, — ответил легионер Тысячи Сынов, явно не впечатленный его угрозой, после чего вошел внутрь и закрыл за собой дверь.

Мхотеп неторопливо прошелся по камере, оглядывая скудно освещенное помещение. Темные потеки покрывали пол и стены, и даже на потолке можно было различить свидетельства жестоких пыток. В углу валялись сорванные с Несущего Слово доспехи вместе с его комбинезоном. Это было сделано намеренно, чтобы легче добраться до мягких тканей и определить болевые точки. При виде подобного варварства Мхотеп нахмурился. Инструменты, слишком грубые и примитивные по его мнению, в беспорядке валялись на серебряном подносе и тоже были покрыты пятнами засохшей крови. Кое-где на них даже виднелись клочки плоти, явно вырванной из тела пленника, когда его язык отказался повиноваться кулакам Бриннгара. Значит, хирургические методы тоже ни к чему не привели.