Гэрет Уильямс - Часть 7 : Превращения.

- Анна! Подумай, тебе нужно поговорить с ним. Скоро здесь будут минбарцы, и у тебя может просто не оказаться другого шанса. Я знаю, каково это - потерять человека и не сказать ему тех слов, которые должны быть сказаны. Не нужно, чтобы так случилось с тобой.

- Ты так думаешь?

- Да. Поговори с ним. Скажи ему, как тяжело тебе приходится без него. Это непросто, я знаю, но ты должна попытаться.

- Я... да, ты права. Все, что со мной было за эти годы... хуже уже не будет.

Анна поймала взгляд Сьюзен.

- Я всю еще люблю его, Сьюзен. Все еще люблю.

Сьюзен бережно обняла подругу.

- Я знаю это, и он тоже знает. Просто, скажи ему это.

- Где он?

- В конференц-зале.

Анна высвободилась из ее объятий и улыбнулась.

- Спасибо тебе, Сьюзен. Я не знаю, что бы я без тебя делала.

Сьюзен лишь улыбнулась в ответ, но в мыслях у нее были лишь Тени, что присутствовали где-то рядом. Неожиданный всплеск горя и стыда захлестнул ее. Она предавала единственного настоящего друга, что был у нее.

Но она знала, что, если бы ей пришлось делать это еще раз, она пошла бы на это без колебаний. Есть вещи, более важные, чем дружба.

Шеридан всей душой ненавидел дипломатов. Он терпеть не мог обмен бессмысленными любезностями с людьми, которых он раньше никогда не видел, и в чьих глазах лишь его репутация играла роль. Его отец сам был выдающимся дипломатом, и Шеридан рос, постоянно слыша о тонком дипломатическом искусстве, о путешествиях в чужие края и о тамошних странных обычаях. Тогда это казалось ему чем-то недосягаемо прекрасным, и он сказал, со всей самоуверенностью и убежденностью, присущей восьмилетнему мальчику, что он, когда вырастет, тоже будет дипломатом.

Но это было давно, задолго до минбарцев, задолго до Старкиллера. С момента Битвы на Рубеже, ему приходилось бывать на множестве дипломатических аудиенций. Главным образом, потому, что Правительство Сопротивления желало продемонстрировать его представителям иных миров. В таких случаях он чувствовал себя наполовину как застенчивый ребенок, которого просят продемонстрировать перед друзьями родителей свои таланты в рисовании или в игре на пианино, а наполовину, - как жупел. "У нас есть Старкиллер!"

Можно сколько угодно говорить о победе над "Черной Звездой", но она досталась ему лишь благодаря излишней самоуверенности минбарцев, а вовсе не его тактическому искусству или изобретательности. Можно повторять напоминания о Битве у Марса, но там он сражался, ведомый одной лишь чистой яростью, и до сих пор вспоминает это со стыдом. В конце концов, ему до смерти надоели все эти мероприятия, где Правительство то старалось с его помощью произвести впечатление на очередную торговую делегацию, то пыталось добиться союза с кем-нибудь. Шеридан знал, что им никогда и ни с кем не заключить союза. Старкиллер силен, но Минбар сильнее.

Но, несмотря на все это, лорд Рифа заинтересовал его. Шеридан был достаточно хорошо знаком со знатными центаврианами, чтобы понять, что расхожее мнение о типичном представителе центаврианской знати, как о помешанном на власти макиавеллисте, декаденте и коварном интригане, было, как и большинство расхожих мнений, недалеко от истины. Неизменно точные слова, выбираемые им в своей речи, и его меткие комментарии не оставляли сомнений, что на уме и Рифы было что-то большее, нежели политическая борьба за власть. Ему было что-то нужно на Проксиме, и, в особенности, ему было нужно что-то конкретное от самого Шеридана. Но Шеридан не мог сказать наверняка, что же это такое.

О да, у него были свои подозрения на этот счет. Лорд Рифа ни разу не упомянул в разговоре Сатаи Деленн, о которой Правительство не могло ему не сообщить, из чего следовало, что она как-то связана с его тайной схемой. Если, конечно, лорд Рифа не ожидал, что Шеридан подумает именно так, а на самом деле, он хочет добиться кое-чего другого из того, о чем он сказал нарочно, чтобы...

Шеридан бросил это занятие. Попытки думать по-центавриански приводили лишь к головной боли.

Не меньший, если даже не больший интерес, представлял компаньон Рифы - Вир. На первый взгляд казалось, что он способен лишь мямлить извиняющимся тоном, но Шеридан понял, что ни одно слово Рифы не пролетало мимо его ушей. И еще Шеридан заметил у него запонку в виде светлого кружка. Такие же знаки он в свое время видел у Та'Лона и Неруна. Нет, конечно же, в последнее время на Центавре стали довольно популярны минбарские фасоны и всякие штучки-дрючки, но верно было также и то, что Г'Кар имел очень широкий круг информаторов и сторонников. Вероятно, среди них были и центавриане. Вир, по всей видимости, заметив направление взгляда Шеридана, затеял с ним беседу в чрезвычайно выспреннем стиле, в которой он пару раз намекнул на что-то, имеющее отношение к тому, что им было бы неплохо как-нибудь попозже обсудить вдвоем некоторые проблемы.

Ну что ж, позже, значит позже, а в данный момент, все, что нужно было Шеридану, - это выбраться отсюда и попасть на корабль, чтобы спокойно продолжать следить за коконом... пардон, Кризалисом, где пребывала Деленн. По всей видимости, ей оставалось еще несколько дней, но ему не хотелось рисковать.

Но судьба распорядилась иначе.

Увидев Анну у выхода из конференц-зала, он замешкался и тихо, сокрушенно вздохнул. Последнее, чего ему хотелось - это пьяного скандала. Он постарался пройти подальше от нее, почти не осознавая этого, потому что находиться рядом с ней было слишком тяжело для него. Анна была для него живым напоминанием о том, что он потерял навек.

Но на этот раз все было не так, как он ожидал. Шеридан неожиданно заметил, что ее взгляд совершенно ясен. Он не чувствовал ни намека на запах спиртного. И еще он увидел, что на лице ее лишь тихая печаль. Не в силах оторвать взгляда, как завороженный, он замедлил шаг и подошел к ней.

- Анна, - выдавил из себя он. - Ты как... в порядке?

Он почти всерьез опасался, что это была какая-то иллюзия, которая вот-вот оставит его, или чья-то злая шутка. Но нет... она была трезва. Его чувства кричали ему, что это и есть та самая женщина, в которую он когда-то влюбился, и которую взял себе в жены. Она не была каким-то наваждением, голограммой или двойником. Перед ним была именно она.

Это была настоящая Анна, которая так долго была в плену алкоголя, страха, горя и безнадежности.

- Да. Да, спасибо, - нерешительно проговорила она. И ведь действительно, она выглядела великолепно. Должно быть, она специально привела себя в порядок, а ведь она не занималась этим уже долгие годы. Она не наводила на себя красоту даже до того, как погибла Элизабет, зная, что само лишь ее присутствие делает Джона счастливым. Зная так потому, что он сам говорил ей об этом.