Анатоль Нат - Приключения Вехтора

Внезапно, она услышала чьи-то уверенные шаги, направлявшиеся в её сторону. Встревожившись не на шутку тем, что и её могут заподозрить, бог знает в чём, застав в столь позднее время в столь неподходящем для неё месте, Маня шмыгнула в первую же подвернувшуюся полуоткрытую дверь. Затаившись у окна как мышь, за огромной и тяжёлой портьерой, и надеясь, что идущие в столь поздний час люди пройдут мимо, она, казалось, даже перестала дышать, от страха быть застигнутой за чем-то постыдным, как нашкодивший мальчишка.

— Князь, — услышала она, по всей видимости, конец разговора. — Я, безусловно, вас понимаю, что вы дали им слово. Я понимаю, что они спасли княжну. Я согласен с вами, что надо быть благодарным, но всё равно от них надо избавиться. Это абсолютно нам неугодные люди. Они такие же еретики, как и этот алхимик. Они не чтят традиции и не видят разницы между вами, князем, и каким-то стариком пришельцем. Безродным, безземельным, бесправным, нищим, без какой-либо силы за спиной. И значит, их можно отправить куда-нибудь на рудники, в поле к холопам, смердам. Или, вообще, продать в рабство.

— Пришельцев этих надо повязать и продать. Никто претензий за них не предъявит, и искать их не будут. Одним словом, вам от того один прибыток. И княжна спасена, и денег на приданное привезла с собой, в лице пришельцев, — гнусно захихикал он.

— Что здесь делает это уёбище, — неожиданно раздался голос княжны, внезапно вошедшей в комнату, как оказалось, самого князя. — Проваливай спать, к чёртовой матери, — грязно выругалась княжна, выталкивая местного клирика взашей из комнаты.

— Как же это. Как же так, — растерянно зачастил клирик, бочком, бочком пятясь к двери. — Такая милая юная барышня. И такое к церкви отношение. Я совершенно от вас ничего подобного не ждал и ничем его не заслужил, — продолжал лепетать он, униженно кланяясь, пинками выталкиваемый княжной за дверь.

— Пшёл отсюда, козёл облезлый, — неожиданно грубым и злым голосом рявкнула княжна. — А увижу или услышу, что ты подслушиваешь, то лично обрежу тебе уши.

— Извини дядя, я не тебя имела в виду, говоря про уши, — извинилась перед князем княжна, окончательно вытолкав клирика за дверь.

— Ничего, — усмехнулся князь. — Теперь он будет знать, что ты выросла, и что ты теперь не та маленькая девочка с косичками, бегавшая по замку и всех весело пугавшая. Не та шалунья, и что с тобой придётся теперь считаться.

— Я собственно пришла по поводу пришельцев этих, что доставили меня в замок, — оборвала княжна разглагольствования князя. — И полностью с этим недоделанным клириком согласна. Их надо продать в рабство. Они меня оскорбили. Они не выказывали мне должного почёта и уважения. Они вели себя со мной запанибратски, как будто мы ровня. В них нет уважения ни ко мне, ни к моему положению. И эта их Маня. Возомнила о себе, бог знает что. Постоянно сравнивает меня с какой-то своей сестрой. Она видела все мои унижения в пути. Она не защитила меня от пренебрежительного ко мне отношения со стороны своих спутников, так как это должно быть мне положено. Они должны быть уничтожены.

— И к тому же, дядя! — возмущённо воскликнула княжна, — ты неосмотрителен. Эти бродяги набрали слишком много черенков шишкой-ягоды. Да и помимо этого, ещё разных экзотов понабирали. Разве ты им разрешал брать черенки злой колючки, что прикрывает наш замок со стороны озера?

— Да брось ты, племянница, — благодушно откликнулся князь, вальяжно развалясь у камина с кубком в руке. Всего то два-три небольших короба. На пару лошадей поклажи. С учётом опилок и льда засыпки, ну, сколько там может оказаться саженцев. Ну, десять, ну, двадцать. Не более. Нам это не страшно. Пусть им.

— Дядя! Там не саженцы! Там черенки! И в этих, как ты их называешь 'небольших' коробах, по десять тысяч черенков в каждом. А это, в потенциале, сорок тысяч плодовых кустов шишкой-ягоды. И не дичка, а нашего родового сорта, нигде более не встречающегося. Элиты!

— А это уже потенциальный конкурент. Даже если у них приживётся не всё, то и половины этого более чем достаточно, чтобы потеснить нас на рынке дешёвого вина.

— Девочка моя, ты ошибаешься. Этого не может быть. Да где они там поместятся. Сама посуди. Один черенок, да длиной семьдесят один сантиметр…., - принялся считать старый князь.

— Длиной пять-десять сантиметров, дядя, — перебила его княжна. Повторяю. От пяти и до десяти, а не семьдесят один, не сто и не стодвадцать, как у нас принято. Они оказались не так глупы, как мы думали. Они берут гораздо меньшие черенки, чем у нас принято и считают, что они приживутся. Они умеют работать и знают что делают. Дядя! Они опасны! Надо немедленно уничтожить весь их сбор. А им, раз уж ты, так неосмотрительно пообещал подарить саженцы, дать по паре-тройке хилых прутика. Пусть сажают, сколько влезет. Пока вырастет, пока смогут размножить, пройдёт лет двадцать, а к тому времени все уже будут культивировать эту ягоду. Только вот конкуренции нам представлять не будут. Мы пойдём ещё дальше.

— Вот так и получится, что и слово сдержал, и монополию нашу на вино защитил. А то и придушить тишком, где-нибудь на обратном пути, а то и самом замке, можно. Чтоб и не узнал никто, и на тебя не подумал. В замке даже предпочтительней. Все свои, никто не проболтается, да и слуги, видя такое дело, молчать будут.

— Да-а-а, девочка, — покрутил головой князь, внимательно на неё посмотрев. — Похоже, кто-то в твоём семействе тебя крупно недооценил. С твоей хваткой, да с твоим упорством, не замуж за старого пердуна выходить, а единолично править боярской вотчиной, а то и любым княжеством. Недооценил тебя мой братец со своей жёнушкой. Недооценил. А ведь мы с тобой интересные дела можем закрутить. Мне то такой разворот даже в голову не приходил, а ты вона как повернула. Но только уничтожать черенки мы не будем, а заложим из них новую плантацию. А помогут нам в этом те самые хитрецы, что их же и заготовили. Вот и посмотрим, как они это смогут. А не смогут, заставим. В конце то концов, не пропадать же добру, — рассмеялся князь. Так что готовься племяша. Мои деньги, статус и возможности, да твоя голова. Вместе мы многое можем.

— Есть у меня одна задумка, — ненадолго замолчав, продолжил князь. — Не хотел до времени говорить, да видать время это подошло.

— Это ты про то, что бояр надо под себя подмять? — усмехнулась княжна. — Так я только и жду от тебя предложения.

— Вот именно, бояр то мы, со временем, и подомнём, — согласно кивнул головой князь. Сами будем править. Самовластно! — чуть не закричал он от радостного возбуждения.

— А не боишься, дядюшка, что я и тебя подомну, что сама буду править, да хозяйничать. Сам же признал, что моя голова многого стоит.

— Нет, моя дорогая, не боюсь. Стар я уже бояться, да и терять мне нечего. Ещё пара, другая лет и скинут меня бояре с трона княжеского, а то и вовсе тишком удавят. Так что тебе прямой резон за спиной моей отсидеться, да силушки поднабраться. А там, глядишь, и смуту замутим, посадим тебя на трон княжеский. Муженька тебе подберём. Тихого, да покладистого. Для спокойствия боярского. Никто и знать не будет что, да откуда, и почём.