Анатоль Нат - Операция Бешеные лошади

— Да вот, — смущённо глядя на неё заметил он. — Захотелось вас угостить редким в ваших краях блюдом. Жареная картошка с луком и шкварками называется.

— Вкуснотища! — расплылся он в радостной улыбке.

Радостно улыбаясь Сидор махнул рукой с зажатым в ней ножом в сторону здоровенного кухонного казана чищенной картошки, которую он за своими мечтами умудрился за утро уже начистить.

— 'О, как? — удивился он про себя, глядя на здоровенный артельный казан, полный чищенного картофеля. — Да тут на весь Пашин экипаж хватит, раза на два, а то и на три. И когда это я успел столько настрогать? М-да? Замечтался!'

— Вы что, барон, думаете что я лошадь? — баронесса с исренним потрясением смотрела на здоровущий казан. — Или свинья, чтобы меня кормить этими отбросами? Да ещё в таком количестве.

— Что? — растерялся Сидор.

— У нас этой дрянью кормят свиней, — брезгливо ткнула баронесса пальчиком в казан.

— И, кстати, — чуть скривив губы, насмешливо добавила она. — Для этого совсем не обязательно её чистить. Сойдёт и так. Не чищенная даже лучше идёт, меньше отходов.

— Ну! — хмыкнул Сидор, глядя на раскрасневшуюся от гнева баронессу. — Может для свиней и сойдёт, а вот для людей желательно почистить.

— Хотя?… — кончиком ножа он задумчиво почесал висок. — Некоторые считают, что в кожуре самые витамины.

— Но я не отношусь к их числу! — тут же рьяно бросился он её убеждать, заметив вспыхнувшие от изумления глаза баронессы.

— Изабелла, вы…

— Баронесса! — холодным, ледяным тоном перебила его баронесса. — Для вас, барон, я баронесса Изабелла де…, - неожиданно замялась она с какой-то бессильной злостью глядя на него.

Яду в её голосе было наверное на десяток змей. Впрочем, ослеплённому любовью Сидору было всё равно. Он даже этого не заметил.

— Белла! — улыбнулся он ей.

— Жареная картошка! — мечтательно закатил он глаза. — С лучком! На подсолнечном масле! Со шкварками! С зеленью укропчика и петрушечки. С кусочком белого, свежего, только что испечёного пшеничного хлеба!

— А если ещё и парным молочком запить…

— М-м-м! — мечталельно закатил он глаза.

— Белла! Это божественно!

— Стоит вам только один раз её попробовать и вас потом за уши от неё будет не оторвать.

— Что-о-о? — глаза разгневанной баронессы, казалось полыхнули ледяным сполохом.

Впрочем, для влюблённого, ослеплённого страстью Сидора, как для тетерева, было всё равно. Он и того бы не заметил, если бы рядом взорвалась атомная бомба. Единственно он видел стоявшую рядом и разговаривающую с ним Изабеллу, и ради одного этого чудного мгновения он готов был сделать для неё всё!

Всё, что угодно, любой каприз. Даже почистить и пожарить столь любимую им картошку. Даже не обращая внимания на то, что ей этого совсем было не надо.

Сидора просто несло по волнам! И ничего вокруг себя он не видел и не хотел видеть.

Поэтому, когда буквально через час он постучал в дверь своей бывшей крохотной каютки, где ныне обитала баронесса, с огромной, пышущей жаром, скворчащей свиными шкварками, полной сковородой жареной с луком картошки, и миской с зеленью, в другой руке, он поначалу даже не понял что произошло.

Наверное только чудом можно объяснить то, что выбитая у него из руки горячая сковорода не попала ему в лицо и он не получил тяжёлых ожогов от взлетевшей высоко в воздух тяжеленной сковороды, горячей жареной картошки и разлившегося вокруг горячего масла.

— Гонористая, — тяжело и обречёно вздохнул он, глядя на рассыпанный по палубе завтрак и на захлопнувшуюся дверь каюты у себя перед носом. — Трудно мне с ней будет.

— Эх, — тяжело и обречённо вздохнул он, глядя на большие жирные пятна на палубе. — И тяжело же мне, бедному придётся….

— Убирать всё это, — мрачно уточнил он.

Следующие полчаса он под управлением кока и дежурного палубного матроса отдирал от разлившегося жира палубу ушкуя перед запертыми наглухо дверьми каюты баронессы и стоически выслушивая насмешливые комментарии команды, весело скаля зубы вместе с ними в шутках над самим собой.

Так для него и прошёл весь оставшийся путь до города в постоянных попытках привлечь к себе внимание баронессы и в ежедневном изобретении с утра какого-нибудь очередного кулинарного чуда. Почему он для себя решил, что путь к сердцу Изабеллы лежит через её желудок, неизвестно, но за всё время пути домой, Сидор даже на миллиметр не сдвинулся с мёртвой точки абсолютного нуля в их отношениях.

Впрочем, он не отчаивался, будучи решительно настроенным продолжить завоевание неприступной крепости в лице баронессы, искренне надеясь на старую мудрость, что капля и камень точит.

Тем не менее, при всей его занятости с баронессой, того, что Пашины лодьи уже прибыли к устью Каменки, и пора было выполнять собственноручно предложенные им условия договора с княжной и с амазонками, не заметить было практически невозможно. Не настолько у него оказались запутаны любовью мозги, чтоб пропустить столь важные вещи.

Встречаться лишний раз с княжной, ни у Сидора, ни у Пашки не было ни малейшей охоты. Поэтому, крепко связанную княжну, даже не разговаривая с ней, достали словно мешок с картошкой из трюма и погружили в ялик, который всё это время болтался сзади ушкуя, привязанный на длинный прочный канат. А вот с Тарой, командиром амазонок, они оба захотели перемолвиться.

Тара из Сенка была довольно известная личность на Левобережье, не раз доставлявшая крупные неприятности и левобережникам, и иным соседям Амазонии. Но также было хорошо известно и то, что человек она прямой, без подлости, по крайней мере в её собственном об этом представлении, и поэтому познакомиться с ней поближе было просто интересно. Тем более, что Сидор никак не хотел оставить мысль о налаживании более тесных торговых отношений с амазонками, а для этой цели фигуру, удобнее чем начальника всей Речной Стражи, было трудно придумать.

К тому же он знал кое-какие грешки Тары, с которыми столкнулся лично, и которые она наверняка не захотела бы афишировать. Поэтому, вытащив её, связанной из трюма, дав напиться хорошей воды, а не того мутного пойла, чем было принято здесь обычно поить пленников, её привели в каюту капитана, то есть к баронессе, предварительно безцеремонно выставив её вон.

Причём безцеремонность, с которой Сидором это было проделано, настолько удивила Изабеллу, что она в растерянности даже не догадалась возмутиться, безропотно выйдя 'подышать свежим воздухом'.

Молча простояв возле борта ушкуя всё время, пока у неё в каюте происходил неизвестный ей разговор, она всё это время из под чуть прищуренных глаз внимательно наблюдала за валяющейся в ялике связанной княжной.