Анатоль Нат - Операция Бешеные лошади

Весь следующий день между отдельными бойцами двух армий шли мелкие стычки, показывающие удаль, а вечером, судя по нарастающему ожесточению схваток, в которых втягивались всё большие и большие отряды с обеих сторон, все уже поняли — следующее утро станет утром генеральной битвы.

Всё! Рыцари созрели и готовы были драться.

В большой, просторной, из дорогущего, тонкого любавского шёлка командирской палатке начальника Речной Стражи Тары из Сенка весь вечер накануне битвы царило угрюмое, предгрозовое молчание. Все собравшиеся здесь сотники и тысячники, буквально физически чувствовали исходящее от их начальницы глухое, едва сдерживаемое раздражение, в любой момент грозящее перерасти в открытое бешенство.

Да и поводов веселиться не было. Их непосредственный начальник Стражи Тара по распоряжению высшего руководства республики была отстранена от руководства собственным войском самым безцеремонным и наглым способом, который только можно было придумать. Только что, буквально несколько часов назад, ей прямо в нос ткнули большую гербовую бумагу, подписанную Высшим Советом Матерей. Где чётко и недвусмысленно было сказано: "За неблаговидное поведение в последнее время. За то, что так бездарно попала в плен. За отданные ею в плену распоряжения не трогать неких враждебных Амазонии лиц… Тара из Сенка отстраняется от руководства Стражей и переходит в полное и прямое подчинение наследной княжны Подгорного Княжества Лидии Подгорной со всем своим легионом и сопутствующими службами".

И это ставило большой, жирный крест на всём завтрашнем деле. И в этом, ни у кого из собравшихся сейчас в командирской палатке амазонок не было ни малейшего сомнения.

Все здесь собравшиеся не были молодыми желторотыми новичками в военном деле, разве что за исключением двух молодых выпускниц курсанток, только что из учебного корпуса и явно по какому-то недоразумению, или, что скорее, по блату, назначенных вести в бой завтрашнее молодое пополнение.

Из вчерашних курсанток в тысячники. Большего бреда представить было невозможно.

Чтобы там княжна ни говорила, как бы презрительно ни кривила свои чувственные, пухлые губы, выражая ими полное презрение к стоявшему напротив неё противнику, но амазонки намного лучше неё знали, с кем им придётся завтра иметь дело. И что собой представляют стоящие напротив бородатые мужики, которых они сами так неосторожно загнали в угол, они знали намного лучше любого из нынешних советников княжны Подгорной.

Вся сложившаяся ситуация была предельно противна их командиру. Будь воля Тары, она бы ни за что, ни за какие коврижки не загнали бы этих сиволапых, как выражалась княжна, мужиков в ту низину, где они сейчас стояли, ощетинившись во все стороны своими длинными, тяжёлыми копьями.

Она бы оставила им свободу маневра. Выпустила бы их из низины со всеми их табунами, которыми они до сего дня прикрывались, не подпуская амазонок на дистанцию прямого выстрела, а потом, на всём длинном перегоне до города Старый Ключ она нашла бы способ и возможность спокойно выбить стрелами всех пастухов, охраняющих табун.

После чего совершенно безпрепятственно собрала бы разогнанных по округе лошадей и вернулась бы с ними домой, оставив в покое злых, рассерженных словно злые шершни левобережцев.

Наскок! Главное правило ведения боевых действий на Левобережье. Наскок и уход! Только такая и подобная ей тактика была до сих пор здесь самая действенная.

Но так совершенно не собиралась действовать княжна. Ей нужна была победа. Совершенно убедительная и безусловная. Однозначно чистая победа. Пусть даже и над таким, как она считала сиволапым мужичьём, которое в её представлении не стоило мало-мальски серьёзного внимания.

Сделав серьёзную заявку на лидерство, быстро разгромив речных пиратов, он сейчас хотела окончательного закрепления своего успеха, желая завершить его разгромом противостоящего ей мужицкого войска.

Только вот стоящие напротив войска никак не соответствовали представлениям о них княжны. Это были матёрые вояки, заматеревшие в постоянных стычках с подгорными ящерами, и Тара была об этом намного лучше осведомлена, чем ныне руководившая здесь всем соплячка. Не раз с ними сталкиваясь в постоянных мелких стычках, она прекрасно знала чего они стоят.

Но подобного кровавого опыта не имела и этого не знала княжна. И, что самое плохое, по какой-то причине знать не желала. И донести эти знания до своего нового, пусть и временного, но командующего, Тара не смогла. Даже сейчас, когда надо было сосредоточиться на подготовке войск к завтрашней битве, из походной палатки княжны регулярно доносились до собравшихся взрывы весёлого, бесшабашного хохота и безудержного веселья.

— Это добром не кончится, — угрюмо бросила она, когда необычно сильный взрыв хохота, донёсшийся до них, буквально потряс стены командной палатки.

— Пока мы ничего не можем сделать, нам остаётся только поберечься, — холодным, злым голосом уточнила она, поймав на себе взгляды собравшихся вокруг сотников. — Поэтому, слушайте приказ. В битву по возможности не ввязываться. Держаться всё время в стороне, на максимальном удалении выстрела из лука. Подальше от их страшных арбалетов.

— За последнюю пару дней вы, надеюсь, убедились, что под их выстрел лучше не подставляться? — Сидя в своём любимом походном кресле и сцепив перед грудью руки, она обвела всех присутствующих внимательным, серьёзным взглядом.

— Особенно это относится к тем, кто завтра будет в первых рядах, — бросила она предупреждающий взгляд на забившихся в дальний угол молодых, чего-то между собой периодически весело перешёптывающихся девиц.

— Это в первую очередь тебя касается Лия! — одёрнула она нетерпеливо ёрзающую на своём стуле молодую сотницу, недавно только переведённую к ней после окончания столичного учебного корпуса.

— И ещё….

Тара замолчала, молча глядя на сидящих вокруг ней её старых, проверенных соратников. Нервно потерев ладони, она мрачно заметила:

— Плохо, что в бой пойдут только самые молодые, самые неопытные, только, только после курсов, всё новое пополнение. Это никуда не годится, но ничего сделать я не могу. Поэтому ещё раз повторяю. Вперёд не лезть! Не подставляться! Если замечу кого-нибудь за чем-то подобным, — Тара смотрела на смутившихся молодых сотниц ледяным, мрачным взглядом, на несколько минут замолчав и молча разглядывая совершено смутившихся под её взглядом девчонок. — Потом сама! Лично! Своей собственной, властной рукой зарублю!

— Всё ясно? — обвела на всех злым, угрюмым взглядом.

— Ну а раз ясно, можете быть свободны, — угрюмо бросила она, мрачно уставясь прямо перед собой и не обращая внимания на тихо покинувших её палатку амазонок.