Анатоль Нат - Операция Бешеные лошади

— Пройден, — сквозь зубы, чуть не выплёвывая слова, негромко процедил Голова. — Можно считать, что испытательный срок вами успешно пройден и отныне вы полностью вступаете во владение теми ловами, что закреплены за вами по условиям нашего договора.

— Я правильно тебя понял? — злобно уставился он на невозмутимого Сидора.

— И? — вопросительно поднял брови Сидор.

— И бумагу на это ты получишь завтра же.

— И? — Сидор ещё раз насмешливо поднял брови.

— И на все те участки, что ты ещё себе там же рядом подобрал, тоже бумаги завтра получишь, — скрипнув зубами, выдавил из себя Голова.

— Рад! — расплывшийся в улыбке Сидор, радостно схватил руку Головы и яростно её потряс. — Рад, что мы так быстро нашли взаимопонимание.

— Думаю, что и ВАША проблема с медведями явно надумана. Думаю, что в ближайшие же дни они снова вернут всё в прежнее состояние. Прежний процент, что и ранее у вас шёл на копчение.

— Не-ет! — заорали, чуть ли не на всю улицу все трое одновременно. — Не надо тот же процент. Надо больше. У нас же новый коптильный цех работает. Твой же в прошлом. Забыл, что ли? — перебивая друг друга, орали все трое.

— Стоп, стоп, стоп, — Сидор посмотрел на них чистым, не замутнённым ни единой мыслью, взглядом клинического идиота. — Когда мы заключали договор, ты, Голова, много чего говорил. Говорил и о проценте рыбы, что вы коптите для своих нужд. И, если мне не изменяет память, — Сидор на мгновение задумался, нахмурив брови, — там фигурировала цифра около десяти процентов. Часть из этих десяти процентов, вы вялите. Часть идёт на собственное питание. И как ты сам тогда говорил, процентов пять, шесть, от пойманной рыбы, вы коптили раньше. Вот и теперь можно с мишками вести разговоры об этих пяти, шести процентах. Ну и об остальных четырёх на своё, то есть на ваше потребление, конечно, — поправился он. — На поесть, на копчение, — задумчиво почесал Сидор затылок и вопросительно поднял глаза на Голову заметив, что установилось какое-то нехорошее, недоброе молчание.

— Какие пять, шесть, десять, — зло зашипел на него Боровец, буравя его бешеным, злым взглядом. — Ты что дурочкой прикидываешься, скотина? Ты что здесь из нас идиотов делаешь? Да нам на один только свой новый коптильный цех надо не менее пятнадцати процентов от всех уловов. А ещё пять на засол и вяление и пять на собственное потребление. Итого это будет двадцать пять, не меньше, если ты ещё не забыл устный счёт.

— Да, — согласно кивнул головой сразу успокоившийся Староста, понявший, что скандальный разговор наконец-то перешёл в конструктивное русло, и идёт процесс самого обычного торга. — Не менее двадцати пяти. Больше не надо. Больше нам при всём желании в ближайшие пять лет не переработать. Но двадцать пять процентов нынешней добычи — это обязательно.

Сидор обвёл стоящую напротив троицу деланно недоумённо растерянным взглядом.

— Мило, — несколько растеряно проговорил он, недобро, многообещающе зыркнув на Боровца. Оскорбление он забывать не собирался. — Ну и как я всё это мишкам объясню? Они же не дураки и размягчением памяти в отличие от вас не страдают. Им прекрасно известно, сколько рыбы потреблялось в том году, да и в по-за том тоже. А в этом неожиданно стало ровно на десять процентов больше. Так не пойдёт.

Сидор решительно тряхнул головой не соглашаясь с их предложением.

— Катенька на это не пойдёт, — решительно уточнил он. — Вы же сами только что сказали, что у них там, на ловах, установилась очередь и что они всю рыбу, остающуюся после потрошения, съедают. Что они установили какой-то свой порядок, как они считают, по справедливости. Коммунизьмь, то есть.

— Думаю, что на этом можно и сыграть, потребовав обратно свой законный прОцент, — Сидор сделал характерное ударение на первом слоге. — Это будет справедливо. Но, чтобы пойти на увеличение этого прОцента, по сравнению с прошлым годом, вот это вряд ли. Тогда у них явно кто-то станется голодным, а им это не понравится. А не…

— Это наша рыба, — медленно, еле сдерживая рвущуюся наружу злость, процедил сквозь зубы Староста. — Это мы её ловим и мы сами будем решать, сколько и кому, и какой процент оставлять. Мы, а не мишки!

— Так в чём проблема? — недоумённо посмотрел на него Сидор. — Решай! Сам и решай. А хотите моего совета — так просто гоните их нахрен, всего то и делов. Они прекрасно знают, чья это рыба. Скажете — сами уйдут, — деланно недоумённо пожал он плечами. — В том году по первому требованию с дороги убирались и ни на что не претендовали. Что изменилось то?

— Изменилось то, что теперь, юридически, вся эта рыба твоя, — цедя сквозь зубы буквально каждое слово, нехотя выдавил из себя Голова. — И эти, как оказалось великие мохнатые крючкотворы, ссылаются на тебя, мол, ты приказал брать всё, что останется. И это, мол, по нашему с тобой договору. Вот они так и трактуют теперь то, что отбирают абсолютно всю рыбу из разделочных цехов. Якобы это то, что осталось. А то, что ещё и нам надо рыбки на собственные нужды, их совершенно не интересует. И попробуй им возрази, когда они считают, что правы они. С такими то зубищами и когтями легко можно доказать что ты прав.

— А ссориться с ними мы не можем. Они наша главная защита летом от ящеров, — хмуро буркнул он.

— Ну и что ты предлагаешь? — Сидор глядел на мрачного Голову чистым не замутнённым никакой мыслью взглядом. — По любому, они не оставят больше десяти процентов, как ни крути. У них учёт, детальнее, чем в банке у Мани. Кстати, — оживился он, — а к ней обращались?

— Обращались, да толку то, — недовольно буркнул Староста. — Все на тебя кивают. Говорят, что только ты и можешь это дело разрулить. Что лучше тебя с Катенькой…., - Староста, аж заскрежетал зубами от охватившего его глубокого чувства безсильной злости, — никто не договорится.

Хорошо видно было что молодую медведицу Староста ненавидел искренней, кристально чистой ненавистью, так видимо он его достала.

— Плохо, — сожалеючи покачал головой Сидор. — Очень плохо, — снова покачал он головой. — Боюсь, что и я ничего сделать не смогу. Надо что-то предложить им взамен. Что-нибудь равноценное? — вопросительно глянул он на трёх мрачно пожирающих его злыми глазами мужиков.

— Что? — скривился Боровец. — Что может быть равноценного со свежей рыбой, которой откармливаются тощие медведи после долгой, голодной зимы?

— Ты ей ещё рыбки нашей предложи эксклюзивной, копчёной, — ёрнически кривляясь, еле выдавил из себя Староста. — Вот уж воистину, будет равноценное. Баш, на баш, — зло сплюнул он на землю.

— А что, — Сидор в задумчивости почесал подбородок, заинтересованно глядя на него. — Мысль твоя мне нравится. Выделите им несколько процентов готовой продукции из вашего нового, а моего старого цеха, она, я думаю, и будет довольна. А довольная Катенька, это сто процентов успеха, чего бы вы там ни попросили. Она же у медведей авторитет. Как скажет — так и будет.