Анатоль Нат - Бабье царство.

Вечерний визит Маши к Белле и профессору, в этот раз не затянулся. Как ни была она настроена посидеть вместе с Беллой за чашечкой чая и погугукать с малышами, расстроенная, недовольная физиономия профессора с самого начала испортила всё настроение.

И так его не было, из-за этого неприятного визита в банк члена городского Совета Потапа Буряка и внезапно появившегося в городе члена Пашиной банды Рафика Мурадяна. Так ещё и он тут бухтел над ухом, переживая свои неприятности.

— "Подумаешь, лабораторию отобрали. А о чём сам раньше думал? — недовольно подумала Маша, покосившись на бухтящего что-то своё профессора. — Сколько раз говорила чтобы следил за своей бухгалтерией. Всё пофигу. В одно ухо влетает, в другое вылетает".

— Стоп, — зацепилась Маша за что-то в речи профессора краем сознания. — Что вы только что сказали профессор? — переспросила она его.

— Что? — сердито повернулся он к ней.

— Что-то про порох и газы.

— А что про порох и газы, — сердито проворчал тот. — Город настаивает чтобы я передал им формулу и того, и другого. А я не хочу. Моя хотелка пересилила их желалку. И вот я здесь, без лаборатории, только со своей домашней комнаткой для исследований. А они там, у себя. Вместе со всей моей лабораторией.

Сейчас уже наверное последний ящк заколотили и всё упаковали. Завтра с утра вывезут и адью, — присвистнул он. — Уплыла у меня из-под носа моя шикарная лаборатория. А я, дурак, только на днях в неё перетащил из нашей землянки единственный наш микроскоп. Как специально, — с горечью добавил он. — Как специально…

— Глядя на вас не скажешь что вы так уж сильно расстроены тем что у вас отобрали лабораторию, — Маша не сводила с профессора подозрительного, оценивающего взгляда. Слишком уж тот был спокоен.

— Было бы из-за чего расстраиваться, — пренебрежительно отмахнулся профессор. — Неприятно, конечно. Но не более того. В моих исследованиях они меня если и задержат, то ненамного.

— Как это?

— Так это, — рассердился профессор. — Вспомни Маша, сколько раз я тебе говорил, буквально в голову вдалбливал: "Не клади все яйца в одну корзину". Вот и меня уже ждёт практически готовая новая лаборатория, только уже у Василия на железном заводе. Там, куда жадные ручки городских властей ну никак не дотянутся. А дотянутся, так всегда по ним от всей души врезать можно. Не то что здесь.

Вася недавно как раз был в городе, спрашивал, когда я соизволю вступить в свои права хозяина. А то, мол, и у него свои интересы на лабораторию имеются. Наглы-ы-ый, — расплылся профессор в довольной, поощрительной улыбке.

И потом, — интригующе посмотрел он на Машу. — Эти дураки ещё не знают с кем связались. Думают, наложили лапу на лабораторию и всё? на этом всё кончилось?

Как только Ведун появится в городе, так я сразу передам через него официальную жалобу в Территориальный Совет на притеснения и произвол, творимые властями Старого Ключа. Раз он пайщик нашего банка, то пусть отрабатывает будущие денежки.

А городские власти, как бы ни кичились своей независимостью, а от общеземельного левобережного совета зависят. Одним остаться против всех подгорных ящеров дураков нет. Так что если оттуда рявкнут, как миленькие прибегут обратно и в клювике принесут весь мой инструмент. Да ещё и извинятся.

А предмета для жалобы более чем достаточно. Лабораторию, стоимостью в несколько десятков тысяч, конфисковать из-за задолженности менее чем в десятку?

Нет, Маша, — протянул довольный профессор. — Они сами не знают какую гадость сами себе сделали. Вот я и не возражаю — пусть тешатся. Пусть поглубже увязнут. Чтоб как в старой присказке было: "Коготок увяз — всей птичке пропасть".

Я этих бл. й, — неожиданно громко и зло выругался профессор, — научу, как надо к учёным относиться. Думают, раз в городе хозяева, раз денег много, так и хамить можно? Ну-ну. Я их заставлю пожалеть о том что они сделали.

— Профессор, — перебила его длинный, слишком возбуждённый монолог Белла. — А что же их так заинтересовало в ваших работах, что они сразу пошли на изъятие? — сидящая рядом Белла, до того не принимавшая никакого участия в разговоре, неожиданно включилась в беседу. — Вроде вчера ещё вы довольно мило с ними беседовали и никаких таких жёстких решений никем не планировалось. И вдруг такое? Что им надо? Что именно?

— Порох и газы, — невозмутимо отозвался проф, словно и не он только что буквально брызгал во все стороны ядовитой слюной. — Ничего другого их в упор не интересовало. Только это. А у меня был такой шикарный рецептик пахучего мыла, — насмешливо ухмыльнулся профессор.

— Ну и?

— Ну и…, - профессор презрительно поморщился, выражая тем самым своё истинное отношение к тем кто предъявил ему подобные претензии. — Мы с Машей как-то посидели вечерок, посчитали, и поняли, что эти козлы наказали сами себя. Так нерегулярно платили за работы, что у нас появилась возможность отделаться лёгкой кровью. Но, как видишь, не отделались!

Отдали им все наши исследования по мелочёвке всякой: по морилкам всяким, по дублению кож и прочей ерунде. А вот ничего более серьёзного они не получили. И не получат.

И им это не понравилось!

Во время платить за работы надо было, — злобно, буквально оскалился профессор.

Проще говоря, мы с Машей суммировали все деньги что они мне выплатили за разные исследования, а потом под эту сумму подогнали первое попавшееся, что они когда-то заказывали. Что-то такое, нам не нужное и самое бесполезное. Вот лёгкой кровью и думали что отделались. Ошиблись! — раздражённо покрутил он головой.

И они, разобравшись, в отместку отобрали лабораторию? — воззрилась на него Белла.

— Отобрали, — отрезал профессор.

И лабораторию в Берлоге отобрали, и ещё раскладку на охотничий порох отобрали. Но это я уж сам отдал, чтоб только отвязались. Не жалко.

— Какой? Охотничий?

— Дымный охотничий порох. На снове…. Э…, - замялся профессор. — Не важно, — махнул он рукой. — Главное, он очень удобен, долго хранится, в отличие от бездымного пироксилинового. И много у него всяких других ценных качеств. Главное из них — дёшев.

— Может, не надо было отдавать?

— Может, — равнодушно пожал плечами профессор. — Но тогда бы они от меня так легко не отстали. А так только этим порохом и отделались.

Ну, ещё бумагу на моё имя выписали. Грозную и страшную до невозможности. Я как прочитал, так сразу испугался. Не видишь, что ли, — усмехнулся он, поёрзав и поудобней устроившись на своём стуле. — До сих пор трясусь.

Теперь, если я когда-нибудь захочу заняться исследованиями или производством пороха, любых порохов, — с тяжёлым вздохом уточнил профессор. — Мне придётся как бы за свой счёт восстановить весь процесс своих новых исследований по данной тематике, предъявить их, чтоб эти мерзавцы убедились, что я на свои деньги проводил исследования, и лишь потом я смогу продолжить дальше работы. И соответственно использование готового продукта. А это всё, чтоб вы сразу поняли — не менее года. Так, по крайней мере по их раскладам выходит.