Анатоль Нат - Бабье царство.

На осторожный вопрос: "Сколько таких несчастных?", последовал невозмутимый ответ, что немного, порядка двух с половиной сотен.

Проглотив готовое сорваться с губ матерное ругательство и отчётливо представив как ему, лично ему придётся теперь идти в составе двухсот пятидесяти посольств сватов договариваться с семьями женихов, Голове чуть там же на месте не поплохело.

Однако сразу за тем поняв во что ему реально это встанет, и какую выгоду он с того может для себя поиметь, мгновенно сменил гнев на милость. Это был прекрасный повод начать собственную рекламную компанию перед выборами. И две с лишним сотни благодарных лично тебе парней с молодыми жёнами, пусть на данный момент и чужих работников, но из семей старых горожан, — это уже была весомая заявка на будущую победу на выборах.

За одно это можно было легко пойти на такое соглашение.

С профессорской лабораторией вообще было всё не просто. Он с самого начала был недоволен самоуправством Кирюхи Сапрыкина, проявившем чересчур вольное толкование собственных прав, и непомерено активную прыть там где вообще не должен был суетиться.

Чесно говоря, если бы не это требование профессора, то он сам бы скоро постарался вернуть тому лабораторию. Потому как удерживание её за собой грозило городу большими проблемами, стоило лишь тому пожаловаться в территориальный Совет. У профессора были слишком весомые связи в том Совете, а дурак Кирюха этого не понимал.

Да и всё одно, никто кроме самого профессора не мог его лабораторией воспользоваться. Во-первых прав таких не имел, потому как конфликт так окончательно и не был разрешён, а во-вторых, в городе просто не было специалистов уровня профессора. А хранение её на складах, пусть и упакованной в ящики, гарантированно со временем привело бы к утрате многого и многого из собранного там ценного оборудования. Что в перспективе грозило уже самому городу нешуточными штрафами за утерю и порчу чужого имущества.

Немного напрягало, конечно, что стоимость земель, передаваемых клану в собственность, превыщала один миллион золотом, при том, что город получал всего лишь три с половиной сотни золотых компенсации. Но, вскользь брошенная Машей фраза о том, что им известна первоначальная сумма выкупа в семь сотен и десятилетний срок мирного периода, сразу снял все возникшие было возражения.

Озвучивание перед всеми членами Совета таких тонкостей, гарантировано грозило уже нешуточными разборками внутри самого Совета. А вот этого допускать было категорически нельзя.

В общем, можно было сказать, что встреча двух вчера ещё враждебных, антагонистических сторон, этим утром прошла на высшем уровне. Он отделался малой кровью.

В том что он был более чем прав в своих догадках, Сильвестр Андреич понял перед самым началом Совета, когда краем глаза увидал мельком проскочившую на лице Потапа лёгкую гримасу недовольства при взгляде на пришедших землян.

— "Знает, — пришло понимание. — Уже знает что я встречался с землянами. А раз знает, то наверняка уже догадался что я о чём-то с ними договорился. А раз я с ними договорился — значит уже понятно, что не будет так нужного Потапу скандала. Потому и недоволен. Хорошо".

Голова почувствовал мстительную радость. Значит, всё сделано было правильно. А значит, и в этот раз он переиграл своих вечных соперников из числа городских старых родов. А значит, есть ещё порох в пороховницах, как говаривал один его хороший знакомец из числа землян.

А на то что и землянам, и этой баронессе пришлось пойти на некоторые мелкие уступки — на это можно было посмотреть и с другой стороны. Как на то что теперь земляне ему должны. Что он не отобрал вот так, забесплатно их пленных, а всё-таки компенсировал им хоть что-то. Мог ведь просто забрать, а не забрал, компенсировал. Значит, они ему должны.

Про то что у самих землян может быть собственное мнение на сей счёт, он не подумал, привычно выкинув из головы подобные глупости.

Хитрый выверт мозгов, как ни странно, принёс Голове настоящее удовольствие. Вот такой вот подход ему нравился. Вот это было правильно.

Дальше ничего интересного уже не было. Всё с самого начала было ясно и понятно. На общем собрании всего Городского Совета, прошедшем в полудень в зале заседаний Городской Управы, землянам зачитали требование Совета о безвоздмезной передаче городу всех их пленных амазонок, которых город тут же обязывался передать прибывшей недавно из-за реки делегации.

За это, город получал целых пять долгих лет мира с амазонками и триста пятьдесят тысяч.

И компания землян, понимая что им деваться некуда, и идя навстречу пожеланию Совета, а соответственно и всех жителей города, согласилась вернуть всех пленных, правда выдвинув свои встречные требования.

И Городской Совет города Старый Ключ, не вдаваясь в разборки, детали и подсчёты, всеми голосами членов Совета, проголосовали — за, фактически единогласно согласившись с требованиями землян: безвозмездную передачу в собственность того, что и так ничего не стоило. Каких-то мелких участков пахотной земли, ценных лишь тем что рядом с городом, да какого-то собрания многим непонятных стекляшек, составлявших костяк профессорской лаборатории. И вообще ерунды — простить какие-то мелкие долги одних граждан города другим. Такая малость!

За пять лет мира им бы согласовали и не такое ь, если бы они запросили

Общие высказывания по данному пункту свелись к одной короткой фразе: "Хотят? Да и хрен бы с ними! Пусть берут! Лишь бы у нас было впереди пять спокойных лет".

Но что совсем уж Голове не понравилось, так это торжество, на миг проступившее на лице Потапа Буряка. Видать тот до последнего мгновения беспокоился, как бы земляне не потребовали от него возврата принадлежащей им лесопильной мельницы. Вот тогда бы и у Головы и у Потапа были проблемы.

Видать поэтому первым и поторопился проголосовать за передачу им всех прав на землю, возврат лаборатории и прочие мелочи. Ему явно повезло, что те ограничились такой сущей малостью.

— "Всё же баронесса, и в этот раз возглавившая пришедшую на заседание Совета делегацию от компании, дура дурой, а мудрая женщина, — сделал неочевидный вывод Голова. — Хоть и соплюшка, а понимает, что лучше ограничиться малым, но достижимым, чем, раззявив рот на большой кусок, не получить в ответ ничего".

Весна уже вовсю бушевала вокруг, звенела капель, текли ручьи, в лесу уже проклюнулись первые подснежники, все кругом радовались скрому приходу лета, дороги развезло, а настроение у двух женщин, отправившихся принести радостную весть последним двум сотням пленных амазонок об их окончательном освобождении из плена, было хуже некуда.