Анатоль Нат - Бабье царство.

Потом вы не прислушались к нашему предупреждение, хотя обязаны были.

И пока вы не докажете обратного, мы настроены думать, что вы замешаны в мятеже амазонок.

— Я!? — потрясённо ткнул себя в грудь кулаком Голова. — Я? — ахнул он.

На лице его отчётливо проступила какая-то растерянность и самая натуральная детская обида: "А меня то за что? Я то здесь причём?", казалось говорила весьма выразительная мимика его лица.

— Пока у нас нет прямых доказательств…

Маша, демонстративно окинула фигуру Головы с верху до низу презрительным взглядом. С мстительным чувством тайного удовлетворения, она демонстративно, с видимым сожалением поцокала языком, от звука которого Голову пробрал смертный холод.

— Будь иначе, вы бы, Голова, висели сейчас перед Советом, вместе с парочкой дублёров, которых именно вы так щедро, не думая кого принимаете, напустили в город.

Она наконец-то кончила кружить вокруг Головы, словно акула вокруг своей жертвы, и остановилась прямо перед ним.

— Мне напомнить вам ваши же слова, с какими вы так яростно отстаивали необходимость замены пленных амазонок на их дублёров: "Они дают хорошие деньги. Халява!" — мстительно напомнила она всем в зале, оглянувшись, и обведя всех собравшихся холодным, злым взглядом.

— Хотели заработать? — зло прищурила она глаза, повернувшись к Голове. — Ну и во что вылились эти ваши заработки? Где вы тут нашли халяву?

— Ваши сами не имели ничего против, — прохрипел Голова, с трудов выговаривая их сиплым, надломленным голосом и глядя на неё, как мышь на змею.

В груди Маши расплылось радостное, довольное тепло. Она чувствовала мстительную радость. Руки её едва заметно подрагивали от предвкушения скорой, сладостной мести. Наконец-то она смогла прижать эту сволочь.

— Не имели, — кивнула она головой. — Большая глупость и с нашей стороны. И только поэтому вы до сих пор живы.

— Давайте прекратим обвинять своих в ошибках, допущенных всеми нами ранее, — голос, раздавшийся со стороны немногочисленных представителей от кланов ремесленников, прервал монолог баронессы, разом разорвав сгустившуюся грозовую тишину в зале.

Кондрат Стальнов встал со своего места и двинулся к ним.

— Хватит! — решительно встал он рядом с Головой, словно выступив на его защиту. На Машу он при том смотрел так, словно хотел здесь же на месте прихлопнуть, словно надоедливую муху.

Мы все перед этой ночью напороли много глупостей, без чего прекрасно можно было бы обойтись. И за это мы заплатили кровью. Большой кровью. Больше это не повторится, — повернулся он к членам Совета, молча смотревших на него со своих мест. — Я думаю, что обсуждение произошедшего на этом стоит прекратить, — повернулся он к баронессе. — Все выводы для себя каждый из нас уже сделал и ничего больше сказать нельзя. Думаю, на этом собрание надо закончить. Иначе, мы договоримся до того, что у нас в Совете зреет измена, а подобное утверждение чревато для нас всех большими проблемами. Гораздо большими, чем те, что доставили нам этой осенью амазонки.

У нас намного больше врагов, чем мы можем себе позволить. И грызни между собой допустить нельзя. В таком тоне обсуждение надо немедленно прекратить.

Предлагаю сразу перейти к обсуждению других, более насущных проблем. Городская стража, пусть и с некоторыми ошибками, но прекрасно себя показала в этом деле, поэтому можно не опасаться нового набега ни со стороны амазонок, ни со стороны подгорных ящеров. Поэтому, считаю нам следует прекратить и эти обсуждения, и сосредоточить усилия на наших хозяйственных проблемах. У нас слишком много хозяйственных проблем.

А с властями республики и с пленными, раз уж они такие упёртые, и не желают понимать нормального русского языка, пусть разбираются сами. Раз не желают передать городу оставшихся в живых две тысячи двести сорок три пленных амазонки из трёх с половиной тысяч пропавших и якобы утонувших, — Кондрат холодно смотрел на Машу, чуть прищурив глаза, с какой-то холодной яростью выделяя голосом число пропавших амазонок, — а на самом деле взятых ими в плен во время последнего набега, то мы умываем руки.

Коль такие умные, колотитесь сами как хотите. У вас это хорошо получается, — насмешливо добавил он, последний раз мстительно посмотрев на Машу.

— Упс, — едва слышно прошептала Маша. — Чего ж это его так колбасит то?

Что его так зауздило, Маша совершенно не понимала. Глядела на распинающегося перед всеми злого Кондрата и искренне не понимала. Чего этого козла так плющит то?

— "Видать, рассчитывал заполучить в свои кузни дармовую рабочую силу, — пришло понимание. — Тем более не неопытных соплюшек малолеток, а здоровых, сильных бабищ, которых бы он мог использовать как ему вздумается. Вот теперь и бесится, когда понял что ничего ему в этот раз не обломится".

— Как видишь, Маша, мы прекрасно осведомлены сколько на самом деле погибло амазонок, — распинался меж тем перед нею глава одной из не самых крупных кузнечных гильдий города. — И где именно на данный момент находятся якобы утонувшие тела мы тоже знаем.

Кондрат, похоже никак не желал успокоиться, несмотря на то, что только что призывал всех к совершенно обратному.

— Решили руками пленных ещё одну шахту разработать у себя на озёрах. Уголёк каменный решили по лёгкому срубить, — криво ухмыльнулся он. — Разрабатывайте. Бог в помощь. Но не забывайте, что вам придётся их когда-нибудь легализовать. И думается мне, что это будет очень скоро. Никто не позволит вам бесконечно держать людей в плену и наживаться на дармовом труде. Мы будем следить за вами. Следить и считать. Учти это.

— Ты считаешь, что в городе не было измены? — профессор, перебив его, внимательно оглядел по очереди всех сидящих в зале членов Совета. — Остальные что, тоже так считают? — недоумевающе спросил он. — И эти кошачьи вопли Кондрата видать и вызваны тем, чтоб скрыть это?

Да вы что? — поднял он брови, изумлённо понимая что все остальные поддерживают Стального. — Совсем сбрендили?

— От амазонок мы отбились, — нехотя, как-то вяло проговорил Боровец. Местный главный полицай откровенно враждебно глядел на профессора.

Обвинение кого-либо из членов Совета в измене грозило лично ему самыми неприятными последствиями. Не дай Бог они будут доказаны, тогда его вышибут с нагретого места на счёт раз. Поэтому и профессора, и особенно эту дуру Машку он сейчас готов был просто растерзать, настолько не вовремя они оба высунулись со своими обвинениями.

Кондрат так хорошо приложил Машу, а тут профессор вылез, сбил весь накал.

— С остальным разберёмся потом, — холодно, враждебным голосом проговорил он. — У нас всё равно нет достаточно данных о том что произошло, и мы не можем сейчас принять правильного решения.