Анатоль Нат - Приключения блудного барона.

— Стоп. Подождите, Советник, — Сидор удивлённо смотрел на него. — Мортира же моя. И, насколько я помню, вы же сами утверждали, что на этом перевале у баронов де Вехтор есть какие-то льготы. Собственно, из-за чего я сейчас и здесь, а не разбираюсь со своими многочисленными делами в городе. И мортира — пневматическая. А пневматика — это точно не огнестрел. Это воздух! Пневматика — это же воздух.

— Действительно, — несколько озадаченно Советник потряс головой, словно отгоняя от себя мух. — Не огнестрел. И что? — пьяно посмотрел он на Сидора. — Хочешь сказать…, что надо было… надо было…

— А-а-а? — в лёгкой озадаченности глядел он на Сидора. — А что мы собственно теряем? Пошли, — мотнул он головой, приглашая. — Сходим вместе к этому Управляющему. Глядишь, чего и получится. А то я один бьюсь, бьюсь. И всё как об стену горох…

Когда спустя полчаса они оба выходили из здания Управляющего Совета, выражение лиц у обоих было несколько странное. Мортиру, простоявшую несколько недель без движения на перевале, без звука пропустили, о чём незамедлительно тут же и выписали барону Сидору де Вехтор все соответствующие бумаги.

Забившись после похода в Управу теперь уже в комнату к Советнику, они оба долго молча сидели за столом, недоверчиво глядя в глаза друг друга, пока Советник, наконец-то не выдержав, первым не начал:

— Ты мне можешь сказать, что это такое было?

— А ты? — настороженно взъерошенный Сидор отфутболил Советнику его же собственный вопрос.

— Сколько времени они мурыжили меня своими тупыми домогательствами, чтобы я им объяснил, что это такое я везу в такого странного вида большой колеснице, а тут без звука выдали пропуск на беспошлинный проезд. И всё!

— И только по одному твоему голословному заявлению, что это шумовая мортира для охраны торгового обоза барона де Вехтор. Ворон разгонять и бандитов отпугивать! Звуком!

Пошутил, называется, — Советник недоумённо почесал затылок, совершенно ничего не понимая.

— Да-да! — кривляясь, передразнил он таможенника. — Я уже слышал о вас господин барон! Всё готово, господин барон. Пожалуйте бумаги на проезд, господин барон! — ёрнически изобразил он услужливое поведение столько времени досаждавшего ему наглого таможенника.

Сидор с недоверчиво недоумевающим выражением лица смотрел на буквально потрясённого Советника.

— Советник, трамтарарам, объясни! Что это такое было?

Я же им даже бумаги свои не показал. Ничего кроме своего перстня. Того, что ещё ты мне год назад передал. И даже обычной заявки на проезд в сторону Приморья не написал, о которой мне тут все уши прожужжали.

Ничего!

Сам, только этим утром, буквально пару часов назад сюда с отрядом прибыл. И что?

И оказывается мне уже все бумаги на проезд подготовили?

Ничего не понимаю, — недоумевающе пожал он плечами.

Советник, что происходит?

— А вы, господин Сидор, оказывается, известная здесь личность, — задумчиво смотрел на Сидора не менее озадаченный Советник. — Стоило вам сказать, что эта мортира ваша, как вам тут же и пропуск в зубы, и вали, мол, дорогой ты наш барон, отсюда, только не задерживайся, — с лёгким оттенком недоумения на лице, Советник задумчиво хмыкнул.

— А о чём вас, барон, в секретариате ещё спросили? Помимо перстня и того, чья эта мортира?

Барон, не выказывая явного интереса, бросил мимолётный, внимательный взгляд на задумчиво вертящего в пальцах небольшой кухонный ножик Сидора, который тот, по рассеянности взяв со стола, теперь не знал куда деть.

— Медальон попросили показать. Я спросил что это такое. Ничего не ответили и попросили показать перстень. Показал.

— Медальон — это именной медальон таможенника, — тихо проговорил Советник. — Даётся только тем, кто имеет право заседать в Совете. И ещё был выдан основателям. То есть у рода де Вехторов он должен был быть.

— Пропал очень давно, лет пятьдесят назад, во времена здешней смуты. После чего род де Вехторов вывели из Совета, до момента пока они не вернут себе медальон.

— Ага, — глубокомысленно хмыкнул Сидор. — Очень удобно. Нет медальона — нет членства в Совете. И соответственно нет кучи льгот.

— Я правильно понимаю? — глянул он на Советника.

— И ещё он не восстанавливается, — согласно кивнул тот головой. — Выдаётся один раз, один на весь род, и в случае утери…,

С видом полного сожаления, Советник широко развёл руками.

— Что ещё спросили? — глухим голосом поинтересовался он.

— Ещё спросили, один ли я, — Сидор недоумённо пожал плечами. — И нет ли у меня семьи. И всё.

На что я ответил, что есть ещё баронесса, жена моя, урождённая баронесса Изабелла де Вехтор, и двое наследников мужескаго пола. Имён не называл.

После чего, больше с вопросами не приставали и сразу отвалили. А в зубы тут же сунули бумаги на проезд и пожелание доброго пути, больше похожее на предложение проваливать и больше здесь никогда не появляться.

Может ты мне чего-нибудь объяснишь? — поднял он на Советника холодный, настороженный взгляд.

То оброк какой-то непонятный, цельный миллион в местном банке на голову внезапно сваливается, до которого я всё никак не доеду. То медальон таможенника какой-то. То теперь ещё и свободный проезд по перевалу вдруг обнаруживается.

По перевалу, который мы объезжали ранее десятой дорогой, лишь бы не платить здешние таможенные сборы. Вступали в какие-то дурацкие торговые союзы с городской Старшиной, которые ничем хорошим для нас не кончались.

И за что, спрашивается, боролись, когда могли сами провезти всё что угодно и сколько угодно? И ничего никому не платя. Потому как, оказывается, введённое для города эмбарго на меня не распространяется. Потому что я барон. И не простой барон, а де Вехтор, из основателей.

Блин! — Сидор зло, грязно выругался. — Всю жизнь мечтал стать каким-нибудь основателем. Вот прям спал и видел.

Помолчав, тихо и устало продолжил:

— Проход на ту сторону через горы свой собственный под горами себе открыли. Нафига, спрашивается, если есть такая халява?

Теперь обустраиваем его не жалея средств. Вложились в него, как незнамо во что. И что? Оказывается ничего этого не надо было? С меня, как с барона де Вехтор, человека из рода одного из основателей Таможни, налогов, оказывается здесь не берут. Отныне и присно и во веки веков?

Ты что-нибудь понимаешь, господин Советник? — ядовитым, ёрническим тоном выделил он к тому обращение. — Или, может, дружбана нашего хитроумного спросим? — вдруг бросил он на Советника неожиданно мрачный, злой взгляд. — Нашего любимого товарища Ведуна, не к ночи будь он помянут. Того самого, что присоветовал тебе согласиться на моё предложение по женитьбе, а теперь вдруг пропал куда-то бесследно? С нашими деньгами…