Анатоль Нат - Кедровый лохотрон

А твоя заявленная явочным порядком цена очень уж низкая. Крайне низкая. И раз уж ты завёл разговор о продаже, то думаю нам надо поискать и других покупателей. Глядишь, кого и найдём. Тем более что и покупатели на наши саженцы у нас фактически, по крайней мере официально, есть.

— Ищи, — равнодушно передёрнул плечами Сидор. — Официально, неофициально, мне всё равно. Только учти, что я вам только что сказал. Не дадите мне положительный ответ на моё предложение в течение этих суток — отдам приказ выкинуть ваши саженцы с поля, не смотря ни на что, ни на какие мои с вами вроде как "дружеские" отношения. Куда хотите — туда их потом и девайте. Но чтоб моё поле в течение недели освободили.

И скажите спасибо, что в течение недели, а не двух, трёх дней, как следовало бы.

Мне надоело. То мы договариваемся, то вдруг потом выясняется, что мы ни о чём, оказывается, не договорились, а это был лишь самый предварительный, ни к чему вас не обязывающий разговор. Проще говоря — пустой трёп. И что оставленный вами вместо себя человек, ни сном, ни духом ничего не знает о наших договорённостях и нагло продолжает пользоваться чужой собственностью.

Довольно! Сегодня не получу положительный ответ — завтра выкину вас и ваши саженцы с поля. Включая и мой, якобы процент.

Напишу коменданту письмо, чтоб взял лошадей и перепахал там всё к ядренее фене.

— Что-то у меня большие сомнения на сей счёт, что у тебя там что-то получится, — негромко заметил Травник, бросив на Сидора косой взгляд исподлобья.

— Есть сомненья, проверь, — усмехнулся зло Сидор. — Возвращайтесь обратно, сдавайтесь властям — и всё в норме, проверяйте сколько угодно. У вас на руках полностью достоверная информация. Как говорится, из первых рук.

Можете и не возвращаться. На судьбе питомника это никак не отразится. Мне без разницы, чьи саженцы выкидывать со своего участка. Ваши, городских властей или подгорных людоедов. Городских властей даже лучше — удовольствия получу от того много больше, что хоть чем-то нагадил этим засранцам.

И последнее. Это уже не я, это всё руководство нашей компании просило вам передать наше коллективное решение. Я был против, но решил пока подчиниться. Пока. Пока вы снова что-нибудь не выкинули, этакого, аналогичного нашим прежним решениям и договорённостям по питомнику. Что-нибудь вроде того как сейчас. Сначала вы соглашаетесь, и я действую в рамках нашего устного соглашения. А потом вдруг оказывается, что вы посчитали, что вас дурят и вы уже не согласны. И от наших договорённостей упорно теперь отказываетесь.

Так не пойдёт.

Теперь впредь, все наши будущие отношения переходят в более формальную форму. Ряд — по всей форме. Письменный или устный, но при свидетелях и со всеми клятвами и обязательствами. Чтоб не отвертелись.

Значит так, уточняю детали. Наша компания готова оплатить ваш долг в размере триста четырнадцать тысяч золотых вашим кредиторам, и снять тем самым с вас двоих долговые обязательства, позволив вам и вашим людям сохранить свои кедрачи в предгорьях и возврат к нормальным условиям жизни и работы. Условие — если ты, Травник и ты Кузнец, согласитесь создать нам на указанных нами участках несколько кедровых питомников и ввести в ряды действующих все наши кедровые плантации на площади в десять тысяч гектар. Как с приморским, так и с лонгарским кедром, на наше усмотрение. Участки и посадочный материал мы вам предоставим, за вами и вашими людьми только работа. Расчёт произведён исходя из стоимости одного саженца с учётом посадки, в размере двух с половиной медяшек.

Это всё, — холодно отрезал он. — Больше у меня к вам предложений нет.

А насчёт моих слов, что вас в городе ждут…, - Сидор мрачно ухмыльнулся, глядя на них сквозь лёгкий прищур глаз. — Не верите мне на слово, проверьте сами. Мне это уже безразлично. После того что произошло после наших с вами договорённостей и вашего фактического отказа, мне уже безразлично всё что с вами связано.

Меня уже достали все, вроде вас. Кому помогаешь, а потом они же на тебя и смотрят, как на дойную корову, — неожиданно сорвался Сидор, от злости буквально взорвавшись.

Помолчав, медленно успокаиваясь, нехотя продолжил:

Ну ладно, эмоции в делах не уместны. Так что, вы тут думайте, а я пойду своими делами заниматься.

Резко развернувшись, Сидор с мрачным, злым лицом быстро пошёл к главному дому, где копошились егеря, разгружая стоящую рядом грузовую платформу.

Оба товарища остались стоять на прежнем месте, в недоумённой задумчивости глядя ему в спину.

— Эк, его колбасит. Чего это с ним? — вопросительно глянут на кузнеца травник. — Такое впечатление, что он словно с цепи сорвался. Ему что, жалко для своих ребят денег немного переплатить, за какую-то башню? — проявил он неожиданно чудеса наблюдательности. — И чего питомник наш приплёл, спрашивается.

Он, как про эту башню услышал, так точно взбесился, — недовольно покачал травник головой.

— Надо с ребятами поговорить, — с задумчивым видом согласился с ним кузнец. — Чего это он, в самом-то деле? Как будто для него эти пять тысяч последние.

— А насчёт питомника он вообще не прав. Ряд мы с ним не заключали, по рукам не ударяли. Свидетелей нашей договорённости не было, и нет. Так чего ж он хотел? Чтоб мы ему за так, по дешёвке отдали свои дорогущие саженцы? И это после того как мы сами нашли необходимое решение своих проблем? Он что? Совсем последнего ума лишился?

— Вот что жадность с хорошим человеком делает, — тяжело вздохнул он.

Весь день прошёл в хлопотах. Оказалось, что не только Сидор этой ночью плохо выспался. Оказывается, в этих местах спать на голых камнях вообще всем крайне не рекомендовалось, слишком уж много всякой ядовитой кусючей всячины водилось в трещинах скал. И как выяснилось, только у Сидора был давно выработан иммунитет против местных насекомых. У остальных же ничего подобного не было и в помине.

И уже к вечеру все полторы сотни пришедших с ним егерей свалились в горячке на те самые камни, ставшие невольной причиной поголовной болезни всех заново пришедших.

Весь вечер и ночь, Сидор с теми, кто не заболел, ухаживал за больными. Разносили и поили отварами, которые в огромном казане варил травник, старательно отпаивая заболевших.

Ночью умерло трое. Следом, под утро, ещё пятеро. Последними, уже, когда совсем рассвело, померли два молодых ящера из группы охраны Сидора. Но остальные перебороли болезнь и уже к полудню стало ясно, что кризис миновал и никто больше не умрёт.

— Ну что, монополист хренов, — с кривой гримасой на лице мрачно поинтересовался у травника Сидор. — Будешь делиться своей отравой?

Сидя вместе с ним возле еле дымящего, давно прогоревшего костра, чувствуя полную моральную и физическую опустошённость после тяжёлой, бессонной ночи, он глухо проговорил: