Анатоль Нат - Кедровый лохотрон

Помолчав, Сидор продолжил, видя горящие искренней заинтересованностью глаза Корнея.

— И так, по всем участкам.

— Так надо сбросить балласт, — откликнулся Кондрат, внимательно глядя на Сидора. — В чём проблема?

В жадности, — мрачно хмыкнул Сидор. — Ни Маша, ни Белла категорически не желают расставаться с такими большими площадями кедровников. По разным причинам, но не желают.

А балласт сбросить нет проблем! — неохотно мотнул он головой. — Всё можно сбросить. Охотников на такие участки последнее время появилось что-то слишком много, особенно в свете нынешнего кедрового бума.

Но! Это не решение наших проблем. Девочкам жалко расставаться с мечтой и отдавать земли, когда они уже вроде бы как наши и из них вполне реально можно что-то толковое сделать.

И тут вылезает та самая проблема, вокруг которой всё и вертится: "Сколько это будет стоить"?

Так вот, говорю тебе первому, чтоб ты знал. Учитывая нынешние высокие цены на саженцы, то на приведение наших угодий в нормальный вид, такой, какой обычно подразумевается под понятием кедровая роща, кедрач, кедровая плантация, ну и так далее: на всякие там саженцы, дороги, зимовьё для сборщиков, мелиорацию участка, вырубку малоценных и ненужных насаждений, раскорчёвку, ну и всё такое прочее — всё это потребует от нас затрат….

Сидор снова покопался в груде рассыпанных на столе бумаг перед собой, и, достав какой-то мятый, словно жёваный листок, густо исписанный какими-то записями с расчётами, небрежно помахал им в воздухе.

— Вот! Шесть тысяч га, грубо считая, триста деревьев на гектар. Итого — один миллион восемьсот тысяч. Если по нынешним ценам золотой за саженец…

— Ну, сумму ты уже представил, — усмехнулся Сидор. — Нас пытаются втянуть в большую, серьёзную и дорогую работу, которая займёт нас надолго, на три года как минимум. А вот потом, когда всё будет готово, результат работ у нас можно и присвоить. Отберут под любым благовидным предлогом. Как наши пахотные земли возле города отобрали и до сих пор не возвращают. Земля то не наша. Нам её просто дали в пользование.

Я тебе даже сейчас с дюжину таких предлогов сходу назову, — с невесёлой усмешкой проговорил Сидор. — А если хорошо подумаю, то и ещё десяток нарисую.

И Маша это поняла, как, впрочем, и Белла. Потому они обе и в панике. Не знают, что и делать. Бросить жалко, а до ума доводить — себе дороже

Выход один. Или всё бросить, так как оно сейчас есть, но перед этим выкопав и вывезя с участков всё что мы там до того посадили, и действительно устроить маленькую такую плантацию кедра площадью на семь-восемь гектар, исходя из наличного количества деревьев. Или, громко заявить перед всеми, что да! Не было у нас до того ничего, а теперь будет. И мы ставим свои шесть тысяч десятин на реконструкцию. И будем делать культурные плантации, как положено. Вот у нас и обмеры есть, и расчёты, и планы будущих посадок. И взять, таким образом тайм-аут на три года.

А это значит серьёзно вкладываться в серьёзную работу. На миллионы!

А где ты под городом столько земли нашей видел? Где ты лишние деньги у нас видал? Нет ничего!

— Эко удивил, — буркнул Корней. — По-моему, это обычное для нас состояние безденежья. Чего-нибудь придумаем. Ты придумаешь, — ткнул он в сторону Сидора пальцем.

— Ну да, — Сидор хмуро, без малейшей тени улыбки смотрел на Корнея. — Я-то придумаю. А кто делать потом будет? И на какие шиши?

У нас просто нет ни лишнего миллиона, ни полумиллиона, ни даже ста тысяч. Вот в чём дело.

И у нас каждая монетка на счету. А того ореха, что мы этой осенью сможем собрать с того что посажено было три года назад, в лучшем случае хватит чтобы только самим полузгать калёным кедровым орешком. Да поставить парочку бочек кедровых настоек на скорлупках с ядрышками, всему городу на смех.

Такая же картина и по посадкам сахарного клёна. Только что с площадями пока не определялись и судя по всему, определяться не будем. Плюнем и забудем.

Единственный плюс сейчас с клёном — никто в Совете до сих пор в нашем крае с сахарным клёном не сталкивался, потому и ситуация зависла. Но это только пока! Но что будет через год, неизвестно. Но, что-то придумают, не сомневайся.

Нет таких крепостей, которые бы не взяла наша жадная до чужого добра Старшина. А в деле обдирания шкур со своего ближнего, они впереди планеты всей.

В общем, — грустно прихлопнул Сидор лежащую перед ним пачку бумаг своей ладонью, — всё хреново.

Теперь тебе, наверное, понятно и то почему мы прекратили все игрища в благотворительность, — сухо заметил Сидор. — Всё сократили. Даже строительство мостов, что планировалось на дороге к нашему перевалу, тоже полностью свёрнуто. Хотя, конечно, жаль. Но обойдёмся пока и бродами.

А ведь Голова ещё и заикался, что мы должны за свой счёт строить крепости для защиты местного населения. Мол, за это нам послабления разные будут.

И строим, куда денешься, самим надо, а послаблений нет, одни только претензии.

Как тебе это? Взять хотя бы Тупик, — Сидор внимательно смотрел на задумчивого Корнея. — Ладно бы там все были наши люди, которые бы работали на нас. Так ведь нет. В основной массе это пришлый, совершенно посторонний народ. К тому же, тут же норовящий стать нашим конкурентом.

Самый характерный пример из подобных — Бугуруслан.

Работал на нас. Но только до тех пор, пока на нашёл на осваиваемых нами предгорьях больших площадей ничейных кедровников. И тут же их присвоил, наплевав на все наши с ним договорённости.

Потому как кедровник — это статус. К кедру здесь особое отношение. Это — в первую очередь не деньги, а статус. Незримый, нематериальный, но, тем не менее, вполне реальный высокий статус в глазах всего местного общества.

Откуда и вытекает жёсткое требование Беллы любым способом заиметь себе заявленные нами когда-то давно площади кедрача. Потому как по её мнению выбора у нас нет. Раз сказали, что у нас шесть тысяч гектар кедрача, значит, так оно и есть. И хоть ты тресни, но сделай.

У тебя может не быть много денег, но если у тебя есть посадки кедра, хоть одна десятина на своей земле, — тебя введут в городской Совет и будут искренне уважать.

Нет кедрача, но есть бочки с золотом — для всех ты просто скоробогач. Да хоть на золотой посуде ешь, хоть по нужде ходи в золотой унитаз — никого не волнует.

И это же особое отношение к кедру, безусловно, значит, что никто земли, занятые ныне нами под "угодья" ни под каким видом никогда нам в собственность не передаст, даже если мы и захотим. А выкупить их у города — ты знаешь, в какую сумму они оценивают один гектар местных чернозёмов — закачаешься.

Поэтому, — Сидор с флегматическим видом на миг задумался. — Вывод один. Сваливать с этих якобы угодий надо, куда угодно, потому как ничего нам там сделать просто не дадут. Или дадут, но при этом ободрав как липку, а потом всё равно отобрав всё что сделано.