Дэн Абнетт - Создатель Призраков

Офицеры Гвардии в строгих мундирах, служители Экклезиархии и Муниториума в длинных рясах, флот­ские офицеры в кителях сегмента Пацифик и закутан­ные в робы члены персонала самого гексобора снова­ли вокруг Светового Планетария, просматривали по­ступающую информацию или совещались небольшими группами. Изувеченные, высохшие сервиторы, свер­нувшиеся в стеклянных колыбелях, перешептывались сигналами и треском электроники. Из их глаз, ртов, рук и позвоночников тянулись провода, подключав­шие их к машинам. Под сводчатыми потолками отсека с одинаковым интервалом были установлены столы с голографическими картами, на которых демонстриро­вались различные участки поверхности Монтакса. Во­круг каждого собирались группы штабных офицеров, планировавшие частные детали операции. Воздух зве­нел от многочисленных объявлений и корректировок информации, многие из которых перекрывал треск вы­числительных машин. Диск Планетария развернулся, и на поверхности планеты появились новые сводки информации и маркеры размещения войск.

Гаунт прошелся по кругу, приветствуя знакомых ему офицеров и отдавая честь старшим чинам. В этом месте царила особая атмосфера. Словно какое-то огромное су­щество свернулось в пружину, задержав дыхание, гото­вое к броску.

Комиссар решил, что настало время посетить транс­портный корабль Призраков. Солдаты наверняка бес­покоятся в ожидании нового назначения и развертыва­ния. А Гаунт очень хорошо знал, что, если не занятые ничем, нервничающие гвардейцы собираются в одном месте перед высадкой, жди беды.

А еще им было скучно. Вот что было паршивее все­го. Именно в таких случаях всплывало множество про­блем по части дисциплины, какой бы это ни был полк. Здесь и начиналась самая напряженная работа комис­саров Имперской Гвардии. Можно было ожидать ссор, драк, воровства, пьянства, а в более варварских пол­ках — даже убийств. И такие беспорядки распространя­лись как пожар, стоит лишь немного ослабить хватку.

Гаунт заметил в зале генерала Штурма, командую­щего Пятидесятым Вольпонским полком, и нескольких его старших помощников. Штурм, кажется, его не за­метил или предпочел не заметить. Гаунт не собирался приветствовать его. Несмотря на прошедшие меся­цы, преступление, совершенное вольпонцами на Вольтеманде, было все еще свежо в памяти. Дурные пред­чувствия зародились у него в тот самый момент, как он узнал, что здесь, на Монтаксе, Призраки и Аристо­краты встретятся впервые после Вольтеманда. Битва за Меназоид Ипсилон во всей красе показала ему, к чему может привести долгосрочная вражда между полками. Но возможности перевестись на другой театр уже не было, и Гаунт уверил себя, что проблема была исклю­чительно в генерале Штурме и его старших офицерах. Простым солдатам Призраков и Аристократов было не­чего делить, и они наверняка могли спокойно дождать­ся высадки в соседних бараках, пока наступление не разведет их в стороны.

И в отличие от Вольтеманда Штурм здесь уже не командовал. Наступлением на Монтаксе командовал лорд-милитант генерал Булледин.

Гаунт заметил комиссара Волового, приписанного к полку роанских Диггеров, и остановился поговорить с ним. В основном это был пустой разговор. Однако Воловой упомянул, что, по слухам, генерал Булледин ис­просил совета астропатов. В войсках поползли слухи о колдовстве на планете. Поговаривали, что дальнейший ход операции решали предсказания и гадания на Таро.

— Вот это последнее, что мы хотели бы услышать, — негромко говорил Воловой Гаунту. — Последнее, что я хотел бы услышать. Роанцев чертовски сложно держать в узде. Нет, они отличные бойцы, когда удается расше­велить их. Но большую часть времени они ни черта не делают. Пара недель в трюмах корабля — и мне придет­ся каждому из них персонально надрать задницу, чтобы загнать в десантные челноки. Апатичные, ленивые… так мало того, это самые суеверные засранцы, которых мне доводилось встречать. Когда до них дойдут слухи о кол­довстве, моя работа станет вконец невыносимой.

— Понимаю, сочувствую, — сказал Гаунт.

Он не врал. Гирканцы, его бывший полк, были твер­же стали. Но бывали времена, когда лишь один слух о псайкерском безумии буквально выбивал почву у них из-под ног.

— А как у тебя, Гаунт? — поинтересовался Воловой. — Я слыхал, ты теперь служишь с каким-то от­сталым сбродом. Не скучаешь по гирканской дисцип­лине?

Гаунт покачал головой:

— Танитцы вполне дисциплинированны… на свой лад, конечно.

— Ты ведь командуешь ими непосредственно, не так ли? Весьма необычно. Для комиссара, во всяком случае.

— Это последний дар Слайдо, упокой Император его душу. Поначалу я противился такой судьбе, но те­перь смотрю на нее по-другому.

— Слышал, ты многого с ними добился. Я читал до­клады о Меназоидской кампании прошлого года. А еще говорят, что именно твои ребята подобрали ключик к дверям Буцефалона.

— Да, у нас были успехи.

Гаунт вдруг понял, что Воловой что-то разглядыва­ет у него за плечом.

— Не оборачивайся, Гаунт, — продолжил говорить роанский комиссар, не меняя интонации. — У тебя уши не горят? Тут кое-кто шепчется о тебе.

— Кто, например?

— Генерал Аристократов. Штурм, кажется? Надмен­ный кусок ячьего говна. Один из его офицеров только что поднялся на палубу и что-то поет ему на ухо. И они оба смотрят тебе в спину.

— Дай угадаю, — не поворачиваясь, проговорил Га­унт. — Пришедший офицер — такой здоровенный де­тина с заплывшими глазами?

— Разве они не все так выглядят?

— Нет, этот здоров даже по вольпонским стандар­там. Майор.

— Ага, это он, судя по петлицам. Знаешь его?

— Не то чтобы близко… Но все равно ближе, чем хотелось бы. Звать его Жильбер. Восемнадцать меся­цев назад на Вольтеманде он, я и Штурм… немного разошлись во мнениях.

— И сильно разошлись?

— Да, это стоило мне нескольких сотен бойцов.

Воловой присвистнул:

— Тогда это ты должен шептаться о нем!

Несмотря на полумрак, было видно, что Гаунт улы­бается.

— А разве мы не шепчемся о нем, Воловой?

Комиссар собрался уходить. Пересекая Планета­рий, он смог как следует разглядеть штабных офице­ров вольпонцев. Жильбер уже стоял один. Его пылаю­щий взгляд неотрывно следил за Гаунтом. Штурм в окружении своих адъютантов поднимался по длинной лестнице в личные покои лорд-милитанта в шпиле.

Корбек, шагая рядом с Гаунтом по палубе пасса­жирского отсека, вводил своего командира в курс пос­ледних событий:

— Да, действительно. Была небольшая драка из-за пайков, ерундовая, я быстро всех разнял. Костин и двое его друзей надышались парами растворителя для крас­ки и надолго выпали из общей жизни. Правда, Костин потом упал по-настоящему, сломал голень.