Джеймс Сваллоу - Черная волна

— Ты же знаешь, что это такое, а? — спросил Байл. Рафен прилетел на этот загубленный мир, считая, что предатель вынашивает какие-то грязные планы, связанные с генетическим наследием его Ордена, но теперь он начал понимать, что Кровавые Анкелы были не единственными, кто удостоился его внимания. Предметы в резервуаре оказались извлеченными прогеноидными гландами.

Каждый Космодесантник, независимо от того, из какого Ордена он происходит, носил в своем теле эти импланты, которые получал при инициации, становясь равным своим боевым братьям. Со временем, прогеноиды вбирали генетический материал и созревали. Новое генное семя, возросшее среди других органов, может быть извлечено и помещено в генетические хранилища Ордена, чтобы использовать его в новых циклах. Прогеноиды всегда были истинной сутью, живой кровью Адептус Астартес, сырьем для создания новых поколений воинов. Некоторые утверждали, что они — ценнейшее из сокровищ, более драгоценные, чем святые реликвии или сокровенные знания, потому что несут в себе будущее.

А здесь Фабий Байл самодовольно демонстрировал коллекцию этих бесценных органов, которые он вырезал из тел убитых им воинов.

— Я собирал их многие годы, — произнес он, улыбаясь звуку собственного голоса, — поначалу я крал их или выменивал у воинов, чьи легионы порвали с Императором и избрали путь восьми стрел… Но я мало преуспел. Мощь наших новых богов столь велика, что она изменила саму природу Детей Императора, Гвардии Смерти, Повелителей Ночи, Несущих слово, и всех остальных…

— Они исказили вас! — прошипел Рафен. — Отравили!

— Как скажешь, — продолжил ученый, — впрочем, если говорить о том, чем я занялся, ты совершенно прав. Мне нужен был более… стабильный источник генетического материала. Что-то более близкое к истоку.

— Мы собирали их так долго, — вздохнул Чейн.

Байл продолжал, словно ментор, обращающийся к ученику:

— Это нелегкое исследование.

Он подошел к Рафену, глядя с мрачным укором:

— Сложно оценить усилия, которые я вложил в эту работу.

Кровавый Ангел почувствовал, как им овладевает тошнотворный страх. Одна часть его души стремилась остаться в неведении, ничего не желая знать о целях Байла и о планах, которые он строит для их достижения; но именно для этого он здесь, ему необходимо узнать правду. Ренегат наслаждался моментом, зная, что Рафен все равно спросит, несмотря на то, что ответ страшит его.

— Какую… работу?

— Я сотворил множество великолепных вещей, — произнес Байл, слегка кивнув в сторону Чейна и остальных Новых Людей. В ответ Чейн изобразил преувеличенно женственную невинную гримаску.

— Ты был на Ваале. Ты видел моих Кровавых демонов.

Рафен содрогнулся от воспоминаний о чудовищных зверях-вампирах, созданных из генетического материала Астартес. Сражение с этими тварями было ожесточенным и кровавым.

— Видел. Мы уничтожили этих поганых выкидышей. Сожгли всех до единого.

Ноздри Байла раздулись от раздражения:

— Нечасто встречаются те, у кого хватает ума, чтобы оценить высокое искусство. Иногда меня переполняет горе при мысли о том, что в этом проклятом тысячелетии нет никого, чей разум смог бы охватить масштаб моей гениальности.

Он подошел к Кровавому Ангелу:

— Я — Повелитель Жизни, Астартес. Прародитель и владыка плоти. Не то, что ваш глухонемой Император, который, ни жив, ни мертв, прячется за армиями измельчавших людишек, которые тем временем распиливают на части трухлявый остов галактики.

— Да ты — пустое место по сравнению с Ним! — прорычал Рафен. — Ты был бы прахом и пылью, если бы Он не коснулся тебя! Император сотворил твой Орден предателей вместе со всеми остальными, из Своей собственной плоти!

— Я сделал то же самое, — ответил Байл, его настроение снова изменилось, — из обломков воссоздал живое, дышащее великолепие. Я вернул к жизни величайшего воина всех времен, после тысяч лет смерти…

Чейн хрипло выдохнул:

— Великого Гора…

Байл кивнул:

— Я воссоздал его.

Рафен слышал темные слухи о возрожденном Горе еще в бытность свою скаутом, но он всегда считал это не более чем пропагандистскими историями, распространяемыми архиврагом. Похоже, он ошибался.

— Ты создал мерзость! Чудовище настолько отвратительное, что даже твои союзники не вынесли его присутствия среди живых!

— К сожалению, это так, — согласился ренегат, — этот неблагодарный душегуб Абаддон должен был приветствовать мое творение с распростертыми объятиями…

— Но вместо этого он послал своих шавок из Черного Легиона убить его и сравнять с землей мою лабораторию. Он назвал это "святотатством", словно такая вещь существует, — фыркнул Байл, — кодекс, мораль, принципы, этика, да называй как хочешь. Это умозрительные конструкции, построенные слабаками, у которых не хватает смелости идти своим путем!

Кровавый Ангел медленно, едва заметно повернулся. Сейчас ренегат стоял совсем близко от него. Он ощутил легкую дрожь и покалывание в пальцах, когда стало ясно, что именно сейчас он может осуществить задуманное. "Я могу напасть. Еще шаг ближе, и в этот раз Чейн не сможет меня остановить". Рафен облизнул губы, дотронулся языком до кончиков клыков. Он задумался, какова на вкус кровь такой твари?

— Я знавал множество слабаков, — продолжал Байл, — многих, считавших себя способными прозреть будущее, но ограничивавших себя путами, которые они накладывали сами на себя, путами так называемого "достоинства"… Твой Император был как раз из таких.

— Ты не имеешь права говорить о Нем! — Рафен не смог сдержаться; ни один Астартес не в силах молчать, слыша, как возводят хулу на его бога.

— Нет? — Байл пристально вгляделся в него. — В отличие от тебя, сопляк, я когда-то ходил по той же земле, что и твой идол. И дышал с ним одним воздухом. И я рассказываю тебе об этом без всякого вранья и уловок. Он никогда не хотел стать тем, что вы из него сотворили! Он не хотел стать вашим божеством. Сама мысль об этом была ему отвратительна! Да если б сейчас он своими глазами увидел рабскую покорность вашего слепого, искалеченного Империума — его бы вывернуло наизнанку.

Он скрестил руки на своей бочкообразной груди:

— Ты можешь называть меня предателем, и, возможно, будешь прав — но я никогда не предавал то, что для меня было правдой. Я никогда не предавал себя. Это ты, Астартес, и вся твоя порода предаете вашего Императора каждым мгновением ваших никчемных жизней!

— Мне плевать, что ты думаешь, — ответил Кровавый Ангел. Байл продолжал, словно не слышал его слов.

— И все же… Он преподал мне урок, который я не мог понять многие годы. По-своему, Абаддон напомнил его мне.

Ренегат, казалось, размышляет вслух, словно в комнате находился он один и обращался к пустоте.