Марк Гаскойн - Тёмный Империум

В том, что я сделал, не было храбрости, ибо без преодоленного страха не бывает настоящего мужества. Да, мне пришлось нырнуть в волну ужаса, поглотившего меня, чтобы схватить камень и провизжать твари вызов, это так. Но страха-то не было, только что-то вроде праведного гнева на мерзость предо мной.

Поворачиваясь, чтобы сразиться со мной, тварь издала ужасающий лающий смешок. Она возвышалась передо мной, так близко, что я мог чувствовать ее вонь и видеть с кристальной четкостью капельку слюны, сбегающую по кривому желтому клыку. Но, даже перед лицом его смеха и его силы, я поднял свое жалкое оружие и прыгнул в когти твари.

Мой удар не достиг цели, но и надобности не было. В ту ужасную секунду, зная мою слабость и мою веру, боги услышали мои яростные молитвы и ударили за меня! Извращенную тверь предо мной с пронзительным воем разорвало на части в сияющей вспышке света, более яркой, чем во время любой бури. Битва вокруг меня затихла, и люди, и чудовища вместе с удивлением смотрели на поразительную, сбивающую с толку смерть моего врага.

Затем появились ангелы.

Их было четверо, по одному с каждой стороны частокола, и были они равно прекрасны и ужасны. Они выглядели, как огромные бронированные рыцари, и двигались, словно мощь великанов была заключена в них. Их огромные сияющие доспехи странного вида, с завитками и орнаментами на них, были выкрашены в оттенки синего и зеленого. В руках их было странное оружие: зубастые мечи, изукрашенные железные палки, непонятные пучки стальных трубок, неясно мерцавшие со странной злобою.

Один из них носил огроменные перчатки, большущие руки, сделанные из металла, искрившиеся и потрескивавшие от разрядов молний. Он поднял пылающие голубые перчатки над бронированной головой и сжал стальные пальцы в кулак. Это был сигнал к началу.

В полной тишине и совершенно слаженно, три бронированные фигуры прыгнули в кричащую толпу демонов внизу. Резня началась, как только их огромные стальные сапоги коснулись земли.

Клыкастые мечи визжали и вопили, как кошки при пожаре, вгрызаясь в плоть и кость. Они метали капли крови и куски плоти высоко в бездонную темноту ночи, и крики их жертв сливались с общим гулом.

Я почувствовал, что пошел странный теплый дождик и случайно слизнул каплю с губ. Она имела соленый медный привкус свежей крови. Внезапно меня согнуло пополам в спазме, я начал блевать .

Сквозь слезы я видел ужасный голубой огонь стальных кулаков. Существо-владелец шагало сквозь тени своих врагов с завораживающим изяществом, кружась в ужасном танце смерти. Когда оно поворачивалось и изгибалось, тяжелые пылающие руки хватали головы, конечности, тела. Мышцы и кости разлетались на куски от его божественного прикосновения и оставались лишь ужасные дымящиеся раны. Вонь горящего мяса распространялась по деревне.

Сначала извращенная свора мерзких тварей, роившихся под частоколом, дрогнула пред яростью наших спасителей. Они дохли, как животные на скотобойне, испуганные и сбитые с толку, пока гневный рык не вывел их из ступора. Страшный крик подхватило еще одно создание, потом еще одно, пока он не звучал уже из множества искривленных глоток. Он дорос до режущего крещендо, и вновь демоны бросились в атаку с ужасающей дикостью.

Но когда выродки ринулись на покрытых кровью ангелов, резкий визг с небес заглушил их клич. Отчаянно закрыв руками уши, я взглянул наверх и увидел четвертого нашего спасителя, все еще стоящего на частоколе, еле освещаемого мерцающим светом угасающего пламени. Пучок стальных трубок, который он держал, завывал и сиял, метая пылающие копья огня в наступающие ряды противника.

Выжившие были подняты, разорваны на кровавые ошметки и брошены на землю. Мертвые были разрублены еще раз, их останки были втоптаны глубоко во влажную почву. Челюсти тварей были распахнуты в диком вое агонии, неслышном в ужасном шуме их казни.

Но демоны еще сражались. Несмотря на копья святого, волшебного огня, что резали их как новая коса режет спелые стебли, несмотря на свежее мясо, валявшееся кучами, несмотря ни на что, они сражались с ангелами. Их жажда крови вела их к полному уничтожению. Когти и клыки трещали и ломались об небесную броню. Божественное оружие жадно прорубалось сквозь мерзкие шкуры к кривым костям под ними. Зараженная кровь разлеталась, воняя и дымясь, в холодном ночном воздухе. То была бойня.

Наконец, какое-то подобие осознания, должно быть, пришло к последним выжившим членам своры, и чудовища попытались убежать. Я наблюдал за паникой, за чистым ужасом в их выкаченных желтых глазах с мрачным удовлетворением, едва ли способный понять, свидетелем чему стал. Они пронеслись мимо ангела с пылающими стальными кулаками, оставив двоих из них умирать у его ног, и прыгнули на частокол.

Но спасения от божественной ярости наших спасителей не было. Пылающие копья погнались за ними, нашли их и разорвали на кровавые куски. Шипящая кровь стекала по расщепленным кольям частокола блестящими струйками. Я уставился на отвратительные узоры, без единой мысли в голове, и внезапно представил себе, что вижу окровавленное лицо Гульмара, молодого кузнеца, уставившееся на меня в ответ.

Меня начало трясти, я глотал воздух. В моих ушах все еще стоял звон от их опустошительного оружия. Тогда я не мог ничего делать, кроме как ползать, тяжело дыша, и рыдать. Прошло много времени, прежде чем я понял, что битва закончилась.

Ангелы стояли среди огромных гор трупов, молча и недвижно, словно статуи в мареве. Даже тогда, покрытые кровью и воняющие горелым мясом, они были прекрасны. Долгую секунду мы стояли вместе, ангел и мальчик, посредине бойни. Затем, так же безмолвно, как и появились, они скрылись из виду.

Мне нравится думать, что я был единственным, кто увидел звезду, взлетевшую из леса той ночью. Это была лишь тихая, далекая вспышка света, и я бы тоже ее не заметил, если бы не оторвался от колодца ровно в ту секунду. Пока я нес воду, чтобы омыть раны отца, я грезил о том, что был допущен к их небесной колеснице. И даже сейчас я улыбаюсь про себя, когда какой-нибудь странствующий мудрец или еще кто пытается рассказать, что такое звезды.

Это было почти сорок зим назад, но я все еще помню. Когда волки пришли прошлой зимой, память дала мне храбрость выследить и убить их в их же логове, а когда Мари лежала, крича от первых схваток, память дала мне силу нарушить запреты и принять сына.

Сейчас, когда голоса моего народа затихают, и все, что я слышу — тиканье часов, отсчитывающих время до смерти, я вспоминаю события той ночи и не боюсь. Ибо знаю, что в темноте, которую я скоро должен встретить, боги пришлют ангелов вновь присмотреть за мной.

И на сей раз они не скроются из виду.