Марк Гаскойн - Тёмный Империум

Кендриксона схватили, и Натан был не в силах что-либо сделать. А он определенно не намеревался идти на эту банду с голыми руками.

— Так-так, — раздался у него за спиной интеллигентный голос, — похоже, юный Рей упустил одного. Взять его, парни!

Что-то ударило его по голове, и перед глазами засверкали яркие звезды. Уже теряя сознание, Натан повалился в чьи-то вовремя подставленные руки.

НАТАН ОЧНУЛСЯ от голоса. Он был глубоким, зычным и несколько радостным. Натан находился посреди толпы, прижатый к совершенно незнакомому человеку. Голос раздавался в его помутненном сознании подобно маршевой песне — горделивой и настойчивой.

— … И будь на то воля Императора, я мог бы странствовать по пустоте на этом корабле сотню лет и дважды обогнуть галактику. Но кое-что заставляет меня раз в год возвращаться на священные миры человечества! Команда! Парни, вам несказанно повезло, ведь вы получили шанс служить на борту «Возмездия» — одном из лучших кораблей во всем секторе. Вспоминайте это название с гордостью и любовью, а все остальное приложится.

Натан, должно быть, казался смущенным, так как незнакомец, худой смуглолицый мужчина с усталыми глазами, прошептал ему:

— Это капитан. Он вроде как приветствует нас на борту — но что-то подсказывает мне, что мы видим его в первый и последний раз.

Натан моргнул и оглянулся по сторонам.

Слегка изгибающаяся огромная стена исчезала из поля зрения далеко в выси. Тут и там ее пронзали своды, в которых виднелось усыпанное звездами ночное небо. На полпути к потолку находилась выступающая на контрфорсах галерея, откуда и произносил речь капитан. Скорее всего, его голос был неким образом усилен — обычный человеческий голос утонул бы в отдаленном грохоте, доносившемся, казалось, из старого каменного пола. Натана охватила паника, когда он понял, что находился на борту какого-то корабля. Нет, имперского военного корабля, поправил он себя. Звезды в иллюминаторах едва заметно двигались. Они были уже в пути.

НАТАНА ПРИЧИСЛИЛИ к орудийному расчету шестой пушки по левому борту, известной как «Бальтазар». Его, Кендриксона, человека с усталыми глазами, представившегося как Фетчин, и еще пятерых человек последовательно: избили, раздели, обрили, очистили от вшей и вытатуировали порядковые номера. Также им выдали комбинезоны мышиного цвета, явно сшитые таким образом, чтобы по размеру они больше никому не подошли бы. Артиллерийский офицер «Бальтазара» лейтенант Габриель оказался довольно сдержанным мужчиной, который не забавлялся их унижениями. Вместе со своей группой бойцов он просто-напросто смешал их с грязью, популярно при этом объяснив, что они должны подчиняться приказам и не вызывать проблем. Он даже был достаточно любезным, чтобы разъяснить, что на военном корабле люди были таким же предметом потребления, как еда, топливо или боеприпасы. Когда корабль полностью использует ресурс, он летит на планету для пополнения припасов. Все было настолько просто. Еще до того как лейтенант закончил свою краткую речь, Натан уже был полон решимости сбежать отсюда при первой же представившейся возможности.

Их приставили к работе в орудийном отсеке, огромном, похожем на ангар, зале, вонявшем смазкой и озоном. Он был частично заполнен кранами и погрузочными платформами, но над всем возвышалась казенная часть «Бальтазара» — гигантской пушки размером с дом, опутанной безумной сетью индукционных катушек, цепей, труб с охлаждающей эмульсией, электропроводки, гидравлических поршней и других, не столь легко узнаваемых фиксирующих устройств. По негласному правилу, применимому ко всем новобранцам, старики давали им самые рутинные, трудоемкие и неприятные поручения. В данном случае это означало долгие тяжелые смены по счистке ржавчины, на которую, расцветшую подобно сорняку во влажном и богатом на кислород воздухе внутри корабля, участливо указывал старик по имени Крон, или скалыванию замерзшей охладительной эмульсии с рукавов трубопровода. Питались они также в орудийном отсеке, их еда прибывала на металлических подносах сквозь отверстие в стене.

Обеденные перерывы сопровождались приходом членов команды, которых старики называли бойцами. Они входили через одну из двух противовзрывных дверей со стороны, определенной Натаном как южной. Бойцы носили кожаное снаряжение поверх комбинезонов, длинные дубинки, тупоносые пистолеты и дробовики. Пока канониры ели, они держались на почтительном расстоянии, но каждое их движение говорило о готовности в случае необходимости воспользоваться оружием. Когда подносы возвращались обратно в проем, бойцы выходили в северную дверь, очевидно, чтобы провести то же самое бессмысленное действо в следующем орудийном отсеке.

Крон объяснил им цель присмотра за рекрутами.

— Братишки, они здесь стоят, чтобы убедиться, что каждый из вас получает свою долю, — сказал им он. — И чтобы никто не взял лишнего.

Фетчин был потрясен.

— В смысле, мы даже не можем припасти пару крошек на потом или поменяться с другом?

Усмешка Крона представляла собою мрачное зрелище, особенно учитывая то, что подобно большинству стариков, его раны были залатаны сталью. В случае с Кроном, техножрецы облачили половину его черепа в полированный металл и снабдили пылающим алым глазом.

— Ну, если ты не хочешь заработать пару дополнительных ссадин, тогда нет, — фыркнул он.

Увидев написанное на их лицах недоверие, он украдкой добавил.

— Еще давно у нас был… плохой капитан. Он не поддерживал порядок, ребятки. Сначала все было нормально, здоровые парни не зарывались, и никто не ходил голодным. Но потом мы попали на пару месяцев в шторм между Эсперансом и Звездой-К. Эфир терзали перекрестные ветра и остатки материи, а навигаторы только и могли, что удерживать верный курс. Вскоре все впали из-за голода в отчаяние, а голодные люди могут пойти на ужасные поступки.

Крон закрыл настоящий глаз, отгоняя плохие воспоминания. Натан в свое время видел множество отчаявшихся людей в окрестностях Юниптауна во время сезона дождей, когда работы было мало либо же не было вообще.

— Я видел, как целые этажи тонули в крови после драк за корку хлеба. Капитан поступает совершенно верно, поддерживая порядок, — сказал он.

Крон бросил на него удивленный взгляд, а затем кивнул.

— Верно, братишка. Лучше быть твердым сейчас, чем безжалостным потом.

Еду, конечно же, продолжали прятать, перепродавать и устраивать из-за нее потасовки, но все происходило в более тихой и осторожной форме, чего, как подозревал Натан, бойцы предпочитали не замечать. Несколько раз он пробовал поговорить с Кендриксоном, но каждый раз старый враг игнорировал его, или, если Натан начинал давить на него, убегал. Старики пресекали на корню любую попытку бегства, поэтому у Натана были связаны руки. Здраво рассудив, он понял, что старики поступали верно — наказания за потасовки были, как правило, скорыми и жестокими.