Роб Сандерс - Атлас Преисподней

Пока Клют очищал свои тело и дух, Чевак предавался менее благочестивым делам. Выйдя на археопалубу, инквизитор увидел Чевака и Торкуила, устроившихся среди столов и огромного количества собранных космическим десантником книг, артефактов и археотехнических устройств. Обычно космический десантник хранил большую часть хаоситских и колдовских реликвий в больших, примыкающих к археопалубе камерах, защищенных стазисным полем и полем Геллера. Но теперь Реликтор и высший инквизитор решили совместно заняться допросом демона Маммошада, и для этого требовались масштабные эксперименты и исследования. Страницы «Анатомэ» Кроночета и «Корпус Вивэкзорсекцио» лежали среди многих других темных гримуаров, запретных переводов с языков ксеносов и демонологических трактатов. Реликтор ходил между стазисными камерами с инструментами, древними машинами и самодельными устройствами, еретически созданными без оглядки на СШК.

Чевак не заметил приближения Клюта, но Реликтор оторвался от святотатственной работы и мрачно кивнул. Выглядел Чевак ужасно. Несмотря на внешнюю молодость, глаза у него потемнели и запали, а выражение лица стало отстраненным и пустым. Рот напряжен, вид раздраженный, пальцы уже болят и с трудом сгибаются, пролистав множество страниц из проклятых томов.

Черный Соверен Сьерры Санграаль был помещен в сердце аппарата, наскоро собранного из множества различных инструментов. Сплошные вращающиеся платформы, провода и кнопки с глифами. Венчала все это пара голосовых труб, переплетающихся друг с другом и напоминающих некий двойной фонограф. В центре крутился Черный Соверен, парящий в антигравитационном поле, в покрытые бороздками края монеты упирались иглы психоактивных кристаллов.

Клют лично видел, как Торкуил завершил свой кощунственный проект, и из зияющего туннеля левой трубы вырвались первые слова демона. Инквизитор не разобрал, что тот говорил, но было очевидно, что дьявольская сущность полна энергии. От голоса — нечестивой смеси птичьих воплей и шипения рептилии — вокруг завибрировал воздух.

Торкуилу пришлось отсоединить от мнемонического устройства «Геллебора» диа-лог и рунический кабель, настроить ключи и перебрать множество комбинаций, прежде чем он подобрал конфигурацию, превратившую свистящую какофонию в слова, которые сразу поняли и технодесантник, и оба инквизитора.

— Я уже заждался вас…

На столе неподалеку рядком лежали какие-то вещи, похожие на пыточные инструменты. Все они были из коллекции реликвий и артефактов Торкуила. Многие из них были неизвестны Клюту, но он узнал зловещие очертания дьявольского гримуара Истинных Имен, молот для гексаграмматического клеймения, стазисное хранилище с варп-паразитом астрамебой, благословенные мази разных видов, а также молитвы и гимны Конфедерации Света, которые тысячи лет назад записали на вокс на Диммамаре. Торкуил сжимал свою главную ценность — настроенный на волны Геллера виброскальпель, который он сам смастерил, руководствуясь страницами из «Корпус Вивэкзорсекцио».

Чевак пододвинул свой стул ко второй трубе.

— Скажи мне, — сказал он голосом, в котором звучала холодная сталь, — где я могу найти Азека Аримана из Тысячи Сынов?

— А где его нельзя найти?

Чевак окунул пальцы в чашу с благословенной мазью и швырнул маслянистые капли на вращающийся Черный Соверен. Жидкость с шипением впиталась в потусторонний материал монеты, и из трубы раздался птичий вопль.

— Я уже говорил, — мрачно предупредил Чевак. — Перестань отвечать вопросами на вопросы.

Мучительный крик Маммошада перешел в безумный смех.

— Ариман повсюду. Он часть всего и всех. Имя его культу — легион. Он там, где ты был, и там, куда ты отправишься. Его влияние чувствуется в залах и дворцах трупного мира Терры, в колыбели проклятья и на борту этого корабля. Никто не знает, где он.

— Никто? — повторил инквизитор. — Кроме самого Аримана. Ты — Азек Ариман?

— У меня много имен, — ответил демон. Чевак потянулся за очередным адским пыточным инструментом. — …но я не Ариман.

Высший инквизитор оперся локтем на стол.

— Где мне найти Корбана Ксархоса, ублюдка Тысячи Сынов?

— Ищешь ученика, чтобы найти учителя?

— Ты вынуждаешь меня, отродье пустоты…

— Я прохожу через множество рук. Эти руки принадлежат телам, которым также принадлежат уши. Эти уши слышали, что Корбан Ксархос мертв.

— Невозможно.

— Видимо. Потому что он жив.

— Я устал от твоих игр, демон. Говори ясно.

— Конечно, инквизитор, но о чем именно? Есть так много уровней существования, и ты отлично знаешь об этом. Следуй за криками.

Чевак скорчил гримасу, когда голосовая труба затихла.

— Брат Торкуил, музыку, пожалуйста, — попросил он. Технодесантник положил вокс-диск с гимнами на проигрыватель, и ангар заполнился звуками призрачного хорала Конфедерации Света. Эти молитвы отгоняли тьму от имперских граждан за сотни лет до того, как Экклезиархия взяла веру человечества в свои ежовые рукавицы. На фоне хора кастратов раздались стоны и плач Маммошада.

— Больно, да? — рявкнул Чевак. — Ты мне все расскажешь, демон, это я тебе обещаю. Скажи, что слышал своим множеством ушей. Скажи, что узнал о местонахождении этого порожденного варпом чародея. Брат Торкуил, погромче, я хочу, чтобы наш гость в полной мере ощутил благочестие Конфедерации и ее еретического учения.

Клют почувствовал, как от грохочущих гимнов задрожали воздух и палуба под ногами. Вопли Маммошада раскололись на разные клекочущие голоса, каждый из которых отвечал на вопрос Чевака по-разному.

— Дельта Мириас.

— Пирр.

— Сфера Триггонавта.

— Предел Минервы.

— УВ6-26.

— Альфа Мириас.

— Шенгиз, Мицар-Синий или Надежда Браннигана в Архивных Мирах.

— Улей Хавок.

— Сожран утробным гигантом.

— Вегатра.

— Бета Мириас.

— Побежден Противоидущим Сердцем на Титубе Прайм.

Безумие продолжалось.

— Хватит! — приказал Чевак.

— Но ведь осталось много, — захихикала сущность, — гораздо больше…

— Что Корбан Ксархос хочет сделать, используя темные технологии Даэкропсикум? — прервал Чевак. Маммошад не ответил.

— Больная тема, да? — отметил Чевак с самодовольной усмешкой. — Да, лучше рассказывай, демон, иначе пытки, которым подвергли тебя темные Механикус, покажутся приятным воспоминанием.

— Я думаю, смертный слабак, что тебе нравится слушать истории о боли и страдании, ибо они заглушают память о том, как страдал ты сам. Я заживо вскрыт и вынужден существовать в жалком, болезненном состоянии. Забавно, что ты думаешь, будто твое убогое воображение способно напугать меня чем-то еще худшим.

Чевак снова начал орать на мерзостное создание, яростно жестикулируя, с лицом, искаженным от гнева и отчаяния. Клют подошел к Реликтору и встал рядом с ним.