Гэв Торп - Потерянное освобождение

Самая сложная часть была позади. Теперь Коракс четко видел вероятные конфигурации, оставшиеся на последнем отрезке пути. Победа над Лабиринтом стала уже только вопросом времени. Тем не менее примарх не был самоуверен. Лабиринт вполне мог изменить конфигурацию и бросить вызов, с которым Коракс доселе не сталкивался и которого не мог предвидеть. Жизни храбрых Гвардейцев Ворона и воинов Легио Кустодес все еще зависели от него.

Он направил несколько отделений к поворотной платформе, которая открывала путь во внутреннюю часть горы. Отдав необходимые распоряжения, Коракс связался с Аркатом.

— Кустодий, ты должен провести своих людей в комнату справа от тебя, — произнес он. — Возможен массированный обстрел. Будьте готовы.

— Кустодес всегда готовы, примарх, — ответил Аркат. — Судя по принятым мною докладам, ты направляешь мою группу в самые опасные места. Ты желаешь нашей смерти, чтобы избавиться от посторонних глаз?

— Я не собираюсь этого делать, — беззлобно ответил Коракс. — Если бы я хотел избавиться от тебя, то уже давно бы так и сделал. Твои воины сражаются там, где сложнее всего, потому что они лучшие из тех, кто находится под моим началом. Вы превосходите моих легионеров, и по этой причине я поручаю вам самые тяжелые задачи. Гвардия Ворона в неоплатном долгу за оказанную вами помощь, которую я нахожу неизмеримо ценной и сделавшей это испытание намного легче для всех нас.

Какое-то время кустодий молчал, ошеломленный словами примарха.

— Очень хорошо, — наконец отозвался он. — Сделаем, как вы сказали.

Внимание Коракса привлек вой гидравлики, когда к нему подошел Нексин со своими сервиторами.

— Хранилище открыто? — спросил магос.

— Почти, — подтвердил Коракс. Он просчитал кратчайший путь через Лабиринт к передовой группе и указал нужный проход. — Сюда. Следуй за мной.

Стоявший недалеко от Коракса Альфарий внимательно слушал разговор примарха с Аркатом, Агапито и техножрецом. Воины осматривали двери хранилища, преграждавшие дальнейший путь. Они были круглые, пяти метров в диаметре, сделанные из тусклого металла, которого Альфарий никогда прежде не видел. Массивные петли были высотой с космического десантника, на дверях не наблюдалось ни единого признака запорного механизма: ни рунной панели, ни сканера, ни хотя бы замочной скважины. Рядом дымились остатки четырех орудийных турелей, которые поднялись из пола, едва подошли передовые отряды.

Альфарий внимательно слушал, как командиры обсуждают дальнейшие действия. Агапито выступал за мелтазаряды, но примарх сомневался, что они пробьют преграду. Магос настаивал, что путь внутрь им могли бы пробурить сервиторы.

Из укрощенного Лабиринта появлялись все новые отделения, некоторые несли с собой павших воинов. Коракс заверил Гвардейцев Ворона, что бой окончен. В какой-то момент Лабиринт охватили титанические судороги — по туннелям и залам прокатился скрежет металла, воздух наполнил дым от горящего масла. Это продлилось всего пару секунд, но Альфа-Легионер решил было, что на них сейчас обрушится весь комплекс.

Когда все стихло, Коракс спокойно заявил, что Лабиринт дал сбой и не в состоянии ответить на их дальнейшие действия. Он отрядил поисковые группы за оставшимися в коридорах живыми и павшими собратьями, но Альфария вместе с его отделением и большей частью экспедиции направил ко входу в хранилище. Здесь Альфарий и наткнулся на командиров, застрявших у последнего препятствия. Их спор зашел в тупик.

— На бурение уйдет много часов, а может, дней, если оно вообще реально, — говорил Агапито. — Другого пути нет?

Прикрыв глаза, Коракс на миг о чем-то задумался, прежде чем ответить.

— Здесь психический замок, — сказал примарх, его плечи поникли от разочарования. — Его может активировать только разум Императора.

— Тогда нам следует довериться физическим средствам, — заявил Орландриаз. Магос указал на двух тяжелых сервиторов, возвышающихся над остальной группой. — Я подготовлю своих слуг.

— Есть и другой путь, — выпрямившись, промолвил Коракс, вновь исполнившись уверенности. Он сперва посмотрел на Арката, затем его взор остановился на Альфарии. Мрачный взгляд примарха несколько встревожил Альфа-Легионера, но тот не подал виду. — Бальсар Куртури служит в твоем отделении?

— Да, лорд, — ответил Альфарий и бросил взгляд на названного легионера, который стоял в нескольких метрах.

— Когда-то он был членом библиариума, — продолжил Коракс.

Альфарий не подозревал, что Бальсар — псайкер. Слова примарха ошеломили его, но он знал, что Коракс не мог ошибиться. Альфа-Легионер кивнул.

— Да, лорд, был, — сказал Альфарий, не понимая, к чему ведет примарх, и приказал Бальсару подойти к командирам.

— Это неразумно, — отозвался Аркат и, подняв алебарду, встал между примархом и приближающимся легионером. — Разве вы не помните слова: «Горе тому, кто позабудет мое предупреждение либо нарушит данное мне слово. Он станет мне врагом, и я обрушу ему на голову столько несчастий, что до скончания веков будет он проклинать день, когда отвратился от моего света». Так сказал Император.

— Никейский эдикт, — кивнул Коракс. — Я прекрасно помню эти слова, кустодий. Я своими ушами слышал речь Императора.

— Тогда ты понимаешь их значение: колдовство под запретом. Я не допущу этого, — произнес Аркат.

Коракс в задумчивости поджал губы, а после мягко положил руку на плечо кустодия и отодвинул того в сторону. Затем он посмотрел на стоявшего перед ним легионера.

— Бальсар, ты владеешь силами разума? — спросил примарх.

— Я был библиарием, лорд, это так, — ответил боевой брат. — Я не пользовался своими силами с тех пор, как библиариум по вашему приказу был расформирован, и поклялся больше не применять их.

— Кому ты дал клятву, Бальсар?

— Вам, лорд Коракс, — ответил легионер.

— А если я освобожу тебя от данной клятвы, ты сможешь ими воспользоваться?

— Мой лорд… я также поклялся не применять свои способности во имя Императора, — дрожащим голосом произнес Бальсар. — Вы приказываете мне нарушить клятву?

Слова задели Коракса, и он раздраженно скривился. Это продлилось лишь пару секунд, после чего лицо примарха вновь стало спокойным, а темные глаза сузились.

— Не бывать этому! — рявкнул Аркат, прежде чем Коракс успел хоть что-нибудь сказать. Вокруг него собрались остальные Кустодес, призванные неведомым Альфарию способом. — Эдикт Никеи нерушим.

Не обращая внимания ни на кого, Коракс вновь обратился к Бальсару.

— Ты никогда не испытывал «темных соблазнов»? — суровым и пренебрежительным тоном спросил примарх. — Чувствуешь ли ты их сейчас?

— Нет, мой лорд, я никогда не испытывал искушений, ни темных, ни каких-либо еще, — сухо ответил Бальсар. — Моя жизнь самым печальным образом была лишена всяческих искушений с тех пор, как я покинул Терру.