Йен Макдональд - Дорога Отчаяния

— Ты не справишься, старик, — сказал Каан Манделла. — Давай я пойду.

Господин Иерихон уже открывал дверь. Раскаленный ветер, в котором мелькали призрачные лица, мел вдоль по улице, унося все незакрепленные предметы и живые существа в пустыню.

— Боюсь, только я и справлюсь. Ты умеешь хранить секреты? Слыхал когда‑нибудь о Дамантиновом Благочестии?

— Только Высокие Семьи… — начал Каан Манделла, но господин Иерихон, бросив «именно», нырнул на улицу. Раджандра Дас после секундного замешательства сиганул следом.

— Попробуйте вызвать Персис по радио, — крикнул он на прощание. — Нам может понадобиться ее помощь. — Он не стал добавлять — если она еще жива.

На повороте на Хлебную действие гравитации восстанавливалось, однако господину Иерихону и Раджандре Дасу пришлось искать укрытие от кипящего дождя. Под подоконником они обнаружили наполовину сварившегося партизана. Господин Иерихон освободил его от боевой брони и надел на Раджандру Даса шлем, силовой и боевой комплекты.

— Тебе они могут понадобиться, — сказал господин Иерихон. Чтобы различить раздававшуюся неподалеку пальбу, Дамантинового Благочиния не требовалось.

Двое мужчин забежали, спасаясь от обжигающего дождя, в здание суда, где стрелки муниципальных часов вращались со скоростью, сжимавшей часы в секунды. Старясь на глазах, они бегом покинули зону ускоренного времени и угодили в джунгли, заросшие зелеными лианами и виноградной лозой, обвившейся вокруг дымящихся остовов двух боевых машин. Господин Иерихон обогнул зоны относительности и через регион необъяснимой ночи выбежал на улицу Алимантандо. Взрывная волна от разрядившегося поблизости полеизлучателя сшибла их обоих с ног. Раджандра Дас как раз нырнул за господином Иерихоном в укрытие, когда град черепичных осколков с крыши мэрии обрушился на фасады домов по улице Алимантандо. Через секунда времятрясение унесло мэрию в неведомое, заменив ее гектаром зеленого пастбища, беленым забором и тремя с половиной черно–белыми коровами.

— Милостивое дитя! — прошептал Раджандра Дас.

Господин Иерихон обнаружил тело юного солдата парламентария в дверях сожженного дома и стянул с него девственно–белое боевое облачение. На другом конце улицы судорожно мерцали пурпурные молнии.

Двое мужчин пробирались сквозь обезумевший мир. Здесь гравитация развернулась на девяносто градусов, превратив улицу в отвесный обрыв, там пузыри невесомости катились по мостовой, подстерегая сорвиголов, решившихся покинуть подвалы; здесь половина дома возвращалась во времени назад, там садовые растения за секунды вырастали в тенистые деревья. Тонкие, высокие, зеленые человекоподобные создания танцевали там и сям по крышам домов, обстреливаемые теми немногими солдатами, что были еще способны сражаться. Призраки еще не рожденных детей водили хороводы вокруг еще не посаженных деревьев.

— Как далеко, по–твоему, это может зайти? — спросил Раджандра Дас. Мощный порыв ветра налетел на них и погнал в сторону Стальграда, где все быстрее, быстрее, быстрее раскручивалось средоточие безумие, прорываясь в Панплазмическую Всевселенную.

— Местное явление, — ответил господин Иерихон. Ветер хлестнул его стальной плетью. — Но чем дольше времянамотчик работает, тем шире зона наложения.

— Наверное, мне не стоит так говорить, но меня ноги не слушаются и не хотят никуда идти. Я просто‑таки в ужасе.

Господин Иерихон посмотрел на простроченную молниями вращающуюся завесу, окутавшую Стальград.

— Я тоже, — сказал он.

Пока господин Иерихон и Раджандра Дас догоняли реальное время, реальность содрогалась и дрожала. На станции «Дорога Отчаяния» вынырнул кит. На капустное поле мочился Архангельск. Призрачная фигура ростом с дерево, стоя над общественной солнечной электростанцией, извлекала опаляющие соло из красной гитары. С ее пальцев слетали молнии, которые скручивались в плотные шарики и неслись за бегущими мужчинами, как перекати–поле. Господин Иерихон и Раджандра Дас вбежали в дымный смерч.

— Что за… — здесь бились статуи: улитки и черепахи обменивались тахионными лучами, медленными, как удары пьяницы.

— Растяжение времени, — объяснил господин Иерихон. — Пошли.

— Ты хочешь сказать — прямо насквозь?

— Они нас не видят. Смотри. — Господин Иерихон протанцевал через поле битвы, пригибаясь под ковыляющими тахионными лучами, перепрыгивая ползучие волны полеизлучателей. — Давай за мной.

Раджандра Дас, согнувшись, трусцой пересек эйнштейново побоище. Он попытался представить, каким его увидели увязшие во времени бойцы: был ли он смерчем, вспышкой света, размазанным шлейфом застывших кадров, наподобие Капитана Скорости из старых комиксов, которые покупала ему мать? Он последовал за господином Иерихон по коридору между двумя сталеконверторами и неожиданно угодил в зону невесомости. Инерция швырнула его по элегантной дуге с переворотом.

Господин Иерихон что‑то кричал ему — что‑то насчет полизлучателей? Он и думать забыл об устройстве, которое тащил всю дорогу. Включить защитный зонтик? Он не знал, как это делается. Он поколдовал с наручным управлением и был вознагражден пощипыванием статических разрядов на лице в то самое мгновение, когда мощный удар отправил его в пространство, закрутив, будто волчок. Рикошетируя от дымовой трубы номер 16, он заметил господина Иерихона, скачущего от стены к стене наподобие мячика для пачинко. Центральный токамак, безусловно, очень хорошо охранялся.

Второй выстрел полезлучателя послал господина Иерихона по сложному зигзагу от мартеновской печи в землю, затем в конвейер и в конвертор. Только краденный защитный зонтик стоял между ним и превращением в облако брызг.

— Стар я уже для такого, — сказал он Высоким Пращурам; те напомнили ему о долге, чести и мужестве. Хорошо им говорить, им, свободным от тирании скованной временем плоти. А солдаты могут гонять нас как резиновые мячи весь день, если им заблагорассудится. Он увидел мчащегося прямо на него Раджандру Даса; они столкнулись и закувыркались прочь друг от друга. Когда господин Иерихон катился через Зону Анархии, Высокие Пращуры напомнили ему, что с каждой секундой мир все больше отдаляется от согласованной реальности.

Тем временем Раджандра Дас обнаружил, что из состояния парализующего ужаса он через умеренный испуг перешел в возвышенную область истерической комедии. Что может быть смешнее, чем скакать рикошетом по сталелитейному производству в самой середине временного шторма под ударами банды террористов, защищающих токамак, который питает вышедшую из‑под контроля машину времени? Если он сейчас рассмеется, то уже не сможет остановиться.