Алан Фостер - Утрата и обретение

— Значит, мы свободны? Нас не вернут в тюрьму? — Поняв намек, Джордж хотел, чтобы он был высказан вслух.

Любезный Тжарустатам не замедлил это сделать:

— С настоящего момента, учитывая определенные ограничения, накладываемые законами галактической цивилизации, вы не обязаны подчиняться диктату или капризу чьего-либо разума, за исключением вашего собственного. Что же касается содержания под стражей, то теперь заключенными являются виленджи. Они будут переданы в распоряжение компетентных властей для проведения дальнейшего расследования. Каким бы ни был его результат, могу вас уверить, что ваш статус останется неизменным.

Не выдержав захлестнувшей его радости, Джордж рухнул на пол. Наклонившись, Уокер поднял своего четвероногого друга и понес его на руках.

Они снова вошли в транспортное судно. На этот раз мурашки бежали по коже Уокера скорее от предчувствия, нежели от вибрации корабля. Когда они вышли из транспортного судна, Джордж наконец пришел в себя и мог теперь передвигаться самостоятельно.

Они пришли в обширное помещение с высоким куполообразным потолком. Вдоль стен в две шеренги стояли несколько десятков серематов. Все были вооружены. Но не они привлекали внимание Уокера. Возвышавшийся над ставшей уже привычной белизной стен купол внезапно взорвался ярчайшими красками. На стенах купола возник ландшафт, подобного которому Уокер не видел никогда в жизни. Хрустальные арки изгибались над реками цвета сурьмы. Потоки жидкого металла ревели и бурлили под красно-оранжевым небом. Живописное зрелище, наполнившее полость купола, было неприветливым и чуждым, но невыразимо красивым. Возможно, это был декоративный элемент помещения, а может быть, проекция имела целью демонстрацию мощи и устрашение. Уокер не стал ломать над этим голову. Он просто восхитился картиной и впал в такой транс, что Браук решил поддержать его одним из своих исполинских щупалец, едва при этом окончательно не свалив человека с ног. В этот момент в помещение ввели первых виленджи.

Они шли как обычно, шаркая нижними клапанами и переваливаясь из стороны в сторону. Глядя на них, как и всегда, было невозможно понять, что они чувствуют и о чем думают. Равнодушные к своему положению и безразличные к пленившим их серематам, виленджи не мигая смотрели в пустоту лунообразными глазами, блестевшими на конусообразных головах. Руки — мощные клапаны с присосками — были фиксированы к туловищам невидимыми путами. Око за око, зуб за зуб. Вид связанных врагов вызвал у Уокера тихую радость.

Радость эта становилась еще больше оттого, что некогда всемогущие виленджи были низведены до своего нынешнего состояния существами, уступавшими им в росте и физической силе. Как и на своем огромном корабле, серематы и здесь, казалось, были везде: они умело вели по коридорам и направляли в нужные двери арестованных виленджи, иногда принуждая этих увальней двигаться под угрозой применения оружия. Оно было небольшим, под стать малому росту серематов, но Уокер нисколько не сомневался, что оно, несмотря на это, обладало большой убойной силой. Чем ближе он узнавал серематов, тем больше восхищался ими, и не только потому, что они освободили его вместе с тремя друзьями из виленджийского плена. В противоположность виленджи — и это, пусть неохотно, была вынуждена признать даже Скви — серематы были по-настоящему цивилизованными существами, и это было главной причиной восхищения Уокера.

Из проходивших мимо под конвоем виленджи лишь некоторые из них удостаивали взглядом тех, кто взял их под стражу. Вероятно, ослепленные высокомерием, они пока не осознали свое новое положение. Один из виленджи скользнул равнодушным взглядом по четверым бывшим пленникам. Джордж съежился под этим убийственным взглядом, но Уокер и Браук были готовы броситься на своих обидчиков. Скви никак не отреагировала на этот взгляд. От смущения ее защищало неискоренимое чувство собственной важности.

Когда один из виленджи заговорил, в его тоне сквозила уверенность, от которой больше чем от нескрываемого гнева или явной агрессии у Уокера застыла в жилах кровь.

— Я, Прет-Клоб, осознаю препятствие, которое приведет к резкому снижению доходов на период предстоящего нам дознания. Все это не вызывает у меня ничего, кроме сожаления. Нашему сообществу придется пересмотреть прогнозы доверителей. Но это временная трудность. Виленджи, как всегда, сумеют справиться с ней. Рвение серематов направлено на ложную цель. Впрочем, это характерная черта их поведения. Мы просто столкнулись с одним случаем ее очевидного проявления. Но могу вас уверить, что с течением времени естественный ход вещей будет восстановлен. — В совиных глазах виленджи промелькнуло что-то похожее на извинение. — Это всего лишь бизнес.

Расхрабрившийся от вида связанных виленджи, Джордж выбежал вперед:

— Да, да, конечно, но мы свободны, а вы ходите здесь с приклеенными к бокам передними лапами. Погрызите теперь и эту косточку!

Виленджи, к ярости Джорджа, не обратили ни малейшего внимания на лай какой-то мелкой твари, умственные и физические способности которой были несоизмеримы с их собственными. Вооруженные серематы вывели из помещения Прет-Клоба и остальных отнюдь не склонных к раскаянию членов преступного сообщества. Когда из вида исчез последний виленджи, Уокер обратился к Тжарустатаму:

— Что теперь с ними будет?

На безукоризненно белой одежде серемата появились яркие синеватые и розовые пятна и полосы.

— Их доставят на ближайшую планету, где есть условия для судебных слушаний и рассмотрения обвинения. Потом их будут судить на основании основополагающих законов галактической цивилизации. Их корабль реквизирован и в настоящее время подвергается тщательному обыску. Его цель — освобождение всех, без исключения, похищенных и сбор улик против похитителей. Вам больше не надо их бояться.

Подавшись вперед, Браук протянул к серемату все свои четыре верхние конечности:

— Едва ли сможем мы отблагодарить вас, наших освободителей.

Тжарустатам ответил жестом всех трех рук — изящным, но исполненным какого-то самоуничижения.

— Цивилизация зиждется на доброй воле тех, кто поддерживает ее принципы не только словами. То, что мы сделали, продиктовано не только и не столько необходимостью освободить вас, сколько необходимостью следовать нашим ценностям. Вы можете рассматривать свое освобождение как вторичное благо.

Уокеру не было никакого дела до мотивов, коими руководствовались серематы. Главное — следствия их поступков. Виленджи находились под арестом, а он и его друзья были на свободе. Они свободны. Свободны вернуться домой. За всю свою карьеру оптового торговца Уокер пользовался многими словами, помимо этого короткого словечка из пяти букв, но теперь все его помыслы, все его чувства были сосредоточены на нем. Домой. Как много смыслов вмещало в себя теперь это слово, как много чувств, как много надежд и ожиданий.