Ник Перумов - Рождение мага

Мэтр говорила и о чудесных островах далеко-далеко в южном море, куда отправляются для вечного покоя уставшие от тревог и смут этого мира старые маги; о суровых, иссечённых ветрами, источенных льдом скалах на Волчьих островах – орки приносят к заледенелым подножиям своих отпрысков, едва те научатся ползать, и испытывают их: тех, кто не сможет ползти по льдистому скату, безжалостно бросают в серые волны Моря Ветров.

…Гоблины Золотых гор, что в пяти днях пути к юго-востоку от Тёмной реки, славны тем, что каждый год отбирают из своего племени десять худших бойцов и заставляют их сражаться друг с другом, пока в живых не останется только один, которому и позволят жить дальше; раненых просто добьют. Гоблины верят, что таким образом их племя избавляется от трусов и малодушных, и, надо сказать, в бою они очень опасные противники, решительные, бесстрашные и беспощадные.

…А на южных рубежах Вечного леса, на самой границе с Мекампом, живёт далеко не тихий и не мирный народ половинчиков, как можно было подумать, исходя из их роста – мастеров засад и ловушек, отличных пращников и стрелков из лука. Они известны враждой с эльфами Вечного леса и благодаря своей воинственности и ловкости часто тревожат лесных властителей набегами, пуще всего охотясь за нежными эльфийскими девами, в результате чего те, к нашему прискорбию, частенько попадают на рабские рынки даже самой просвещённой Империи Эбин…

…А в сумрачном Салладоре, где солнце горячо, а подступающие к самому морю пески жадно выпивают влагу из проносящихся над ними ветров, существует обычай, по которому при вступлении на трон нового правителя в жертву Неведомым приносятся по триста тридцать три девушки всех известных в этом мире рас. Салладор богат, быстрые реки несут с Восточной Стены крупицы красного золота, обитатели оазисов выращивают но четыре урожая в год, и царские усекновители, сиречь смотрители над палаческими игрищами, постоянно толкутся па рабских рынках разбойного Кинта Дальнего или не признающего никаких законов, кроме собственной выгоды, Семиградья. А в Кинте Ближнем, владеющем благодатной Аррасской равниной, любой, приписной, кабальный, земельный серв, дворовый холоп, монастырский тяглец, завсегдатай долговой ямы или даже раб, в том числе и беглый – любой, кто захочет вступить в ряды наёмного полка Белых Слонов, тут же получает полное прощение и грамоту подданства Великого Кинта, родись он хоть на самом Утонувшем Крабе…

Однако как только речь заходила об этих трёх крупнейших островах в западном океане, так точные и достоверные сведения сменялись устаревшими догадками. Империя (или царство) Клешней, распространившая свою власть на Правую и Левую Клешни, была не столь закрыта от чужестранцев, как сам остров Краба, однако посланцы Академии давно перестали быть там желанными гостями. Мало кто сомневался, что Клешни готовятся к войне. Все гадали: кто же станет первой жертвой – разгульная вольница Кинта Дальнего или самодовольное купеческое Семиградье? Правда, кое-какие безумцы из числа лишившихся от чрезмерной учёности волос адептов десятого факультета, факультета пограничной магии, «глобалистов», как поименовал их Парри, – кое-какие безумцы из их числа утверждали, что Клешни сперва покончат с морскими находниками Волчьих островов, воспользовавшись вечными распрями между людьми, гоблинами, орками, ограми и прочими обитателями этой суровой земли, обезопасив таким образом свои фланг, после чего Семиградье окажется «в стратегическом окружении» и враги смогут высадиться вообще где-нибудь восточнее, например у подножий Железного Хребта…

И ещё, описывая южные пределы, к востоку от границ надменного Салладора, мэтры – землеописатели скупо, не слишком охотно упоминали Волшебный Двор. О нет, знание о нём не было тайным, закрытым, запретным – напротив, об этом говорили только-только начавшим учиться аколитам первого года.

Волшебный Двор был крепостью Светлых магов в далёких восточных землях. То были опасные края – не так далеко до Реки, да и вообще… не стоит оставлять богатые живородящей силой земли без присмотра. Насколько сумел понять Фесс, жившие там чародеи ни в чем не уступали силой магам Академии, правда, в отличие от своих западных коллег они никого и ничему не учили. Волшебным Двором правила великая чародейка Мегана, и, по слухам, с ней остерегался связываться даже сам милорд ректор…

Фесс жадно впитывал все эти истории, Мир, куда он попал, был суров, полон опасностей, здесь хватало укромных уголков, куда ни разу не ступала нога человека, эльфа или гнома; и душа звала, она томилась в тесном уютном уголке Академии; хотелось выйти на улицу, вдохнуть полной грудью тёплый ветер – и в путь, сперва в порт, а оттуда – в любой конец земли, хоть к самым восточным пределам!

Пожалуй, это было едва ли не единственной отдушиной Фесса. Ни одна живая душа во всей Академии не согласилась бы просто поздороваться с ним, хотя бы кивком головы; чёрный браслет, который он носил не снимая, вызывал трепет и ужас, причём не только у аколитов. Ученики могли свободно ходить в город, Ордос славился своими увеселительными заведениями, несмотря на все усилия Святого Престола, маги упорно не желали прибегать к аскезе и умерщвлять свою плоть, И даже маги-священники, что преподавали в Академии, любили возблагодарить Создателя, сидя за обильно накрытым столом в каком-нибудь респектабельном питейном заведении неподалеку от площади Чёрного камня. Как-то раз Неясыть зашёл туда – просто ради интереса, и, как нарочно, попал на шумную пирушку священного факультета.

– Мир сей сотворён для радости, а не дли печали, – витийствовал, встав на пивной бочонок, толстый мэтр в коричневой монашеской сутане. – Создатель привнёс в мир плоды земные и рек – наслаждайтесь и радуйтесь, восхваляя Моё имя! Великий грех отвергать его дары, не так ли, достопочтенные коллеги?..

Ему ответили смехом и аплодисментами согласия.

Здесь, в вольном Ордосе, защищённом от всех земных владык мощью магов Академии, можно было не бояться даже самого Святого Престола – Инквизиции не было хода в пределы стен древней крепости,

Инквизиция… Несмотря ни на что, даже в Ордосе это слово произносили со страхом. Город купцов и корабельщиков во многом жил торговлей; а во всех иных странах вокруг Моря Надежд и Моря Призраков Святая Инквизиция была куда как сильна. Ее цепкие пальцы дотягивались даже до Империи Клешней; ибо тамошние обитатели тоже веровали в Спасителя и признавали Святой Престол в Аркине; Фесс полагал, что только это, да ещё и мощь Академии пока ещё сдерживали молодую хищную державу от стремительного броска на восток.

Инквизиция одновременно и притягивала и отталкивала Фесса. Притягивала – потому что во многом напоминала тайный орден. Отталкивала – из-за тех методов, которыми пользовалась, несмотря на то что сам он принадлежал к факультету злоделания.