Дэн Абнетт - Не ведая страха. Битва за Калт

— Обнаруженная нами проблема с мусорным кодом является помехой, сэр, — произносит он. — Это прискорбно. Особенно в такой день, как сегодня. Подобные вещи случаются, не стану притворяться и утверждать обратное. Естественная деградация. Ошибки кода. Они могут произойти без предупреждения по множеству причин. Механикум чрезвычайно сожалеет, что мы поражены ими в ходе этого события.

— Причина?

— Возможно, сам по себе масштаб объединения? Именно потому, что сегодняшний день столь важен. Простой массив информации…

— Это пропорционально? — спрашивает Жиллиман. — Это пропорциональный прирост, которого вы могли бы ожидать?

Магос Пелот колеблется. Его имплантаты-механодендриты подрагивают.

— Немного выше. Совсем немного.

— Стало быть, с позиции опыта Механикум, это ненормальный уровень? Не естественная деградация?

— Технически — да, — признает Пелот. — Но не настолько, чтобы считать происходящее тревожным.

Жиллиман улыбается своим мыслям.

— Так что это просто… для моего сведения?

— Было бы непозволительно не проинформировать вас, повелитель.

— Каковы выводы, магос?

— Сервер управления настаивает, что в состоянии продолжать надзор за работой, однако Механикум полагает, что его внимание лучше употребить на обнаружение и уничтожение проблемы мусорного кода до того, как тот распространится дальше. На время этой деятельности сервер приостановит дискретно, и надзор будет автоматически контролироваться информационными машинами в коммуникационном узле орбитальной станции.

Жиллиман обдумывает это. Он смотрит на звезды через кристалфлекс.

— Группа адептов Механикум, ваших почтенных коллег, Пелот, всего месяц назад обедала со мной на Макрагге. Они превозносили достоинства когитаторов новейшего поколения, которые запущены в эксплуатацию на станциях Калта и в сети. Они неимоверно гордились своими машинами.

— Как им и следовало, повелитель.

— Они говорили о них, как будто те… как будто те обладали личностью, словно индивиды. Я счел это проявлением их близости к совершенству в разработке духа машины.

— Именно, повелитель.

— Мы можем создать мир с совершенством и продуктивностью, превосходящими те, которыми обладает человеческая форма, магос. Можем расширить естественные границы человечества.

— Повелитель…

— Я к тому, что, быть может, нам стоит доверить вашим чудесным машинам выполнение работы на время, пока сервер устраняет проблему?

Пелот кивает.

— Нам тоже так кажется, повелитель.

— Хорошо. Я уведомлю наших гостей о существовании проблемы с мусорным кодом и тактично выясню, не принесли ли они что-нибудь с собой по ошибке. Последнее время они бывали на окраинах. И вашему серверу понадобится их сотрудничество в ходе расследования.

— Очень хорошо, повелитель.

— Пелот?

— Повелитель?

— Что касается естественных границ человеческой природы, сущая мелочь, что в ходе обеда ваши коллеги не принимали никакой пищи.

— Да, повелитель. Справедливости ради, сомневаюсь, что и вы в ней нуждались.

Жиллиман улыбается.

— Очень хорошо, магос.

Он оборачивается к палубным офицерам.

— Наладьте и обеспечьте канал прямой связи, пожалуйста. Как можно скорее, — инструктирует он. — Я хочу поговорить с братом.

[отметка: — 9.32.40]

Телемехр пробуждается, однако сейчас не время воевать.

Его учили разным вещам, и в их числе — контролировать свою злость, пока та не понадобится. Сейчас она не нужна, и он контролирует ее.

Он анализирует. Сканирует. Определяет.

Его определение таково: он в своем саркофаге, и саркофаг транспортируют. Его что-то разбудило, возможно, неуклюжее или некомпетентное обращение с саркофагом.

Не время воевать. Это его разочаровывает.

Он контролирует разочарование, как его учили. Он контролирует свою злость. Он осознает, что дополнительно ему необходимо контролировать волнение. Волнение сродни страху, а страх — это мерзость, которая раньше была ему неведома, и он полон решимости не допускать ее. При этом волнение нарастает.

При жизни Телемехр был легионером Тринадцатого. Десять лет службы, с момента генетического конструирования до смерти в бою, и все это время он не ведал страха. Ничего в этом роде. С чем бы он ни встречался, даже со смертью, когда она наконец пришла, — он никогда не боялся.

Во время первой беседы с техножрецами, которая состоялась после его смерти, они сказали, что теперь многое изменится. Смертные останки, останки Габрила Телемаха из Девяносто второй роты Ультрамарина, более не были жизнеспособны. Испарилось слишком много органики, чтобы могла продолжаться жизнь, как он ее понимал. Однако из уважения к его смелости и службе, а также вследствие его совместимости ему собирались оказать честь. Смертным останкам предстояло образовать органическое ядро киберорганического существа.

Он должен был стать дредноутом.

Будучи человеком из плоти и крови, Габрил считал дредноутов древностью. Они были ветеранами, братьями, которых забрали с края смерти и поместили внутрь неукротимых боевых машин. Они были стары. Некоторым был уже век. Некоторые жили в механических коробках уже сто лет!

Габрил Телемах не был стар. Всего десять лет службы.

И теперь он оказался навеки заперт в ящике.

Техножрецы сказали, что нужно будет провести подстройку. Ментальную подстройку. Прежде всего, он принял, что любой дредноут, даже самый почтенный, рано или поздно становится новым. Дредноуты были жизненно важной составляющей боевой мощи легиона, и время от времени их теряли. Поэтому новых было необходимо собирать в те промежутки, когда в наличии были боевые корпуса и боевые потери предоставляли подходящих и совместимых доноров органики.

Техножрецы сказали, что ему будет не хватать многих вещей, которые его тело из плоти считало само собой разумеющимися. Для начала — сна. Он будет спать, лишь когда его поместят в стазисную гибернацию. Он будет переживать — или, скорее, не переживать — продолжительные периоды такого рода, поскольку они позаботятся, чтобы он спал большую часть времени. Его будут пробуждать, когда наступит время воевать и потребуется его участие.

Техножрецы сказали, что дело в боли. Будет боль, и она будет постоянной. Несчастные смертные остатки обернут киберорганической сетью, вплетут в электроволоконные системы и запечатают в бронированном саркофаге. Не будет возможности справляться с болью так, как он это делал в бытность свою человеком, никакого механизма контроля.

По той же причине он обнаружит в себе предрасположенность к эмоциональным колебаниям, которых не знал при жизни. Возможно, к ярости и злости. Невзирая на опустошающую мощь, которой он наделен как дредноут, ему будет не хватать собственного смертного состояния. Он будет негодовать по поводу своей смерти, жалеть об ее обстоятельствах, зацикливаться на ней и начнет ненавидеть ту жизнь в холодной оболочке, которую ему дали взамен.