Ник Перумов - Хранитель Мечей. Рождение Мага

Остались неразгаданными тайны этого мира. Центры Силы, спрятанные в далёких горах, а порой и среди вполне даже обжитых земель; Неясыть очень сильно подозревал, что, пока он не разберётся, что это такое, Зло останется непобедимым.

И, не приходилось сомневаться, смерть и ужас не успокоятся. Их удар по Арвесту был далеко не последним. И, значит, долго задерживаться в Нарне он, Неясыть, просто не имеет права. Под Арвестом он потерпел поражение. Больше он такого не допустит.

Нет, они не станут прятаться. Во имя всех тех, кого он, Фесс, не спас в этом бою, они покинут владения Тёмных эльфов, и притом очень скоро.

Фесс не замечал внимательных взглядов орка и гнома. Лишь когда веки волшебника сомкнулись, а дыхание стало мерным и редким, Прадд и Сугутор осмелились вздохнуть с облегчением и сами стали устраиваться на ночлег – с теми удобствами, какие только были возможны под моросящим дождём.

Неясыть спал.

И видел во сне Эвенстайна с Бахмутом.

Полуэльф и человек стояли возле самого края крутого обрыва; за их спинами закатное солнце медленно погружалось в западное море. Быть может, они находились сейчас в Семиградье, а может – в Кинте Дальнем или и вовсе на загадочном острове Утонувшего Краба.

– Ты не стал искать Мечи? – вкрадчиво осведомился полуэльф.

Неясыть пожал плечами.

– У меня были дела поважнее. Да и как-то не с руки заниматься поисками, когда у тебя на плечах висят отцы-экзекуторы.

– Неясыть. – Бахмут шагнул вперёд. Вид у него был не слишком приветливый. – Ты, похоже, всё-таки не понимаешь. Этот мир обречён. И сумеешь ли ты выбраться из-под его обломков, зависит теперь только от тебя. Найди Мечи, и ты сможешь вернуться домой. Понимаешь? Домой.

Фесс пожал плечами.

– Я уже много раз слышал, что мир гибнет. Каждый раз слухи о его кончине оказывались несколько преувеличенными.

– Я же говорил тебе, он не поверит. – Полуэльф презрительно скривил тонкие губы.

– Тогда ему надо показать, – заметил Бахмут.

– Вот и пусть смотрит, – неприятно рассмеялся полуэльф. – В ближайшие несколько лет тут будет твориться много интересного…

– Как бы ты не опоздал уверовать, человече, – вновь повернулся к Фессу Бахмут.

– Мне надоели эти игры, – холодно ответил некромант. – Я не люблю пустых угроз. Если вы так могущественны, как хотите казаться, – то действуйте, а не тратьте слова понапрасну.

Эвенстайн и Бахмут переглянулись.

– Тогда вини в бедах этого мира только лишь себя одного, – тихо произнёс полуэльф.

– Маски могут остановить Смерть?

– Нет, – покачал головой Эвенстайн. – Как ты понимаешь, нам нет сюда хода. Мы вынуждены прибегать к посредникам.

– Тогда зачем эти угрозы?

– Получив Мечи, мы спасли бы этот Мир! – напыщенно воскликнул полуэльф. – Не стану лгать, они нужны нам совсем для другого, но с их помощью…

– Я подумаю, – медленно ответил Неясыть.

– Думай, – кивнул Бахмут. – Только не слишком долго…

…Над тремя уснувшими в ущелье путниками, словно непроглядная тёмная вода, плыл ночной мрак. От края до края мира тёк он; тёмное покрывало великой Ночи, всеобщей утешительницы и помощницы, сомкнулось над измученными землями. Все спали, даже те, кто пережил арвестский кошмар, потеряв и дом, и близких. Даже недреманная эльфийская стража на рубежах Нарна оказалась во власти тяжёлого сна.

Фесс спал. Рождённому магу предстояло долгое странствие.

Пусть брат восстаёт на брата и Император – на магов, пусть рати гномов и Дану кровавым стежком отмечают свой путь по имперским пределам, яростная зима всё равно в свой черёд уступит место весне. Закон вечен и непреложен, на этой вечности и непреложности стоит, по сути, людское бытие – как бы ни было плохо, надейся! Беды в конце концов отступят, ведь не может же быть всё время плохо!

…После закончившегося миром сражения с гномами и Дану под Мельином многим показалось, что и впрямь наступила передышка. Вопреки всеобщим ожиданиям, война с магами не переросла в кровавое и всеобщее избиение. Видно, струсили чародеи, не сдюжили супротив молодого правителя, несмотря на всю свою силу. Присмирела Радуга, присмирела – так судачили в имперских легионах.

…Император ни словом, ни делом не стал пенять тем легионерам, что отступили и показали врагу спину в приснопамятном бою. Первый легион – точнее, уцелевшие из него, – те да, тех возвеличили, и отныне они сделались легионом Серебряных Лат, личной гвардией правителя Империи; Первый легион набирали заново, из добровольцев, давая двойную плату, но и муштруя вдвое.

…Угрюмые гномы своими руками восстанавливали Мельин. У них просто не оставалось другого выхода. Драгнир исчез, небольшая армия очутилась в самом сердце вражеского государства. Гномы принялись работать – честно, не покладая рук, потому что дали слово.

Однако те, кто остался в западных горах, думали по-иному. И огромный обоз с провиантом, посланный Императором к вратам нового гномьего царства, упёрся в наглухо запертые створки. В людей не стреляли, на них никто не нападал – но посланцы Каменного Престола чётко и недвусмысленно дали понять, что от хумансов им, Подгорному Племени, ничего не надо. Тем же, кто принял жизнь из рук правителя людей, предложено было в родные горы не возвращаться.

…Император сидел верхом, окружённый, как всегда, молчаливыми Вольными ближней стражи. Маленький отряд замер на вершине Замковой Скалы; внизу расстилался Мельин, сейчас похожий на громадный муравейник. Снег давно стаял, улицы превратились в покрытые жидкой грязью реки, где люди увязали по колено, а гномы, случалось, – чуть ли не до пояса.

– Гномам объявлено о слове Каменного Престола? – спросил Император у замершего перед ним гонца.

– Да простятся мне эти слова, но никто не дерзнул этого сделать, мой повелитель.

– Хорошо, тогда я это сделаю сам, – кивнул Император. – Отправляйся к их набольшим и передай, что я буду говорить с ними.

– Повиновение Империи! – отсалютовал воин и бегом бросился прочь.

Маленькая узкая рука осторожно коснулась воронёных лат Императора, и он тотчас же повернулся – словно ощутил эти пальчики даже сквозь толстый металл. Несмотря ни на что, Император с доспехами не расставался. Сежес могла ведь и передумать. В любой момент.

– Ты хочешь говорить с гномами? – тихо спросила Агата. Она сидела верхом на своей лошадке, мирно стоявшей рядом со злым боевым конём Императора.

– Да, Тайде. – Император часто звал её этим именем – людским переложением слова Thaide, Видящая, на языке народа Дану. – Есть шанс заполучить их в подданные.

– Ты радуешься этому? – по-прежнему тихо спросила Сеамни. – Тому, что они изгнаны?