Андрей Валентинов - Нарушители равновесия. Если смерть проснется. Печать на сердце твоём

В глазах потемнело, словно сканд вновь ударил его. Войча помотал головой. Нет! Нет! Нет! Сварг ему Змея подарил, обещал сделать наместником! Они же вместе ели, вместе пили, вместе войско вели!

— Твоя голова очень глюпая есть, маленький Войча! Но пусть твоя глюпая голова немножечко подумает!

Но Войча уже все решил. Было страшно, но он знал, что должен сделать.

— Наверное, я очень глупый, наставник! Да только я Сваргу обещал. Вернусь и поговорю. Пусть скажет…

— Я слишком сильно ударить тебя, маленький Войча! Ты стал совсем-совсем слишком глюпый!

Но Войчемир уже не слушал. Наставник продолжал убеждать, что-то говорил Мислобор, но Войча хотел лишь одного — вскочить на коня и скакать день и ночь, без устали, пока вновь не увидит брата, не поговорит с ним. Все выяснится! Все непременно разъяснится! Ведь они со Сваргом — братья! Одна семья, одна Кеева кровь! Он должен вернуться к Сваргу, а там — будь что будет!

— Говоришь, в три локтя дорога? А не меньше? Как бы конница не застряла! Дожди скоро…

Прожад ему не верил. Старший кмет, седой, морщинистый, с мрачным неулыбчивым лицом, смотрел искоса, отвечал сквозь зубы и никогда не заговаривал первым. Так повелось сразу — с первого же часа, с первой минуты. Вначале Навко испугался. Казалось, этот немолодой сполот, чем-то похожий на лохматого охотничьего пса, что-то знает. Даже не что-то — все: и про Баюра, и о том, что сын дедича Ивора давно похоронен на старом погосте возле леса, и даже про Ямаса. Но вскоре страх исчез. Стало ясно — для Прожада Навко, то есть не Навко, а новый палатин Ивор, прежде всего волотич. А во-лотичам старый вояка верить отказывался — напрочь. — Конница пройдет, — Навко объяснял это уже в который раз. — Только ехать придется по одному.

Пехота пойдет другой дорогой — она рядом, в трех верстах…

Мала была неточной. Навко сам вырезал ее на бересте. Настоящая мала — обстоятельная, секретная — была лишь у Кея Сварга. И еще у Велги — она-то и передала ее Гуду. В Валине оказалась лишь мапа улебской земли, но здесь она бесполезна.

— А реки? — сполот явно не верил. — Мостов-то нет!

— Есть броды, — Навко устало вздохнул. — Пройти легко, даже если дождь…

Со всеми остальными оказалось легче. Валин-ские дедичи слабо различали волотичей и споло-тов. Вся свита Улада была для них сборищем чужаков. Но молодого Кея любили, а посему терпели и тех, кто ему служит. Сполоты же — старшие кметы и сотники — почти не обращали на Навко внимания. Палатин не занимается войском, его дела во дворце. Так, по крайней мере, думали.

Во дворце приходилось бывать каждый день, но всеми делами там ведал первый палатин — длиннобородый Бовчерод из валинских дедичей. Навко встречался прежде всего с Уладом, а в последние дни — с тем, кто ведал войском и не верил выскочке-чужаку. Прожад и передал ему повеление Кея: провести войско через землю волотичей — тайно, быстро и без потерь. Выступать следовало через две недели.

Уже который день, сидя над самодельной малой, Навко ловил себя на страшной мысли. То, что он делает — измена. На этот раз отговариваться нечем. Враг волотичей Кей Улад повелел тайно провести войско. И он, бывший повстанческий сотник, обещал, что сделает это! Чем же он лучше Антомира? Ничем, даже хуже! Антомир защищал свои земли, свою власть. Он же — просто предатель.

Алану он видел лишь два раза, и оба раза девушка была с Упадом. Повидаться наедине не удалось. У дверей Аланы всегда стояла стража, да и в то крыло, где находились покои ее и Улада, посторонних не пускали. А главное

— такой встречи Навко почему-то боялся. Конечно, он все объяснит! Алана поймет, ведь он делает это ради нее! Не принимает же она его, Навко, за изменника? Но ведь он и есть изменник!

— За сколько же мы пройдем? — Прожад недоверчиво взглянул на мапу и покачал головой. — Этак за две недели не управимся!

— Иного пути нет, — разговор шел по кругу, и Навко уже устал убеждать старшего кмета. — На полночь — реки. А если на полдень — скалы, там и пеший не пройдет!

Прожад долго думал, затем положил на мапу огромную крепкую ладонь:

— Негоже, палатин! Так Кею Уладу и скажу. И не потому, что ты — волотич, не думай! Опасно! Гляди.

Толстый палец указал на два маленьких домика, изображающие Коростень.

— Ежели Велга узнает, войска ее по рекам на перехват пойдут. Гляди! Здесь

— и здесь! Один отряд у переправы, другой — к болотам нас прижмет… Капкан, хуже медвежьего.

Навко взглянул на мапу — старший кмет был прав. Улад поведет с собой полторы тысячи — не больше. Велга может собрать три, а то и четыре. На узких лесных дорогах не развернешься, и войско Улада сначала разрежут на части, а потом перебьют — всех до единого. А хорошо бы — чтобы всех! И Улада, и его верного пса!

Навко искоса взглянул на Прожада — не почуял ли, но старший кмет по-прежнемуозабоченно глядел на мапу.

— Так Кею и скажу, — повторил он. — До весны ждать надо. И войск собрать поболе…

Навко отвернулся, чтобы не выдать радости. На это он и надеялся, предлагая опасный — очень опасный план. Улад увидит его старания, оценит, но войне не быть. А до весны Навко сообразит, как выручить любимую! И он взглянул на Прожада без злости, с легким презрением. Хорошо служишь, верный пес! Служи дальше!

Но тут же стало ясно — нет, не выйдет. Прожад сделает все, чтобы наглый волотич лишился милости Кея. Если Уладу не понравится его замысел, место Навко займет кто-то другой. И тогда придется исчезнуть — если позволят, если недоверчивый старший кмет не вздернет его на дыбу.

— Ты, палатин, не обижайся! — Прожад снисходительно усмехнулся. — Недурно задумано, совсем недурно, но уж очень опасно. Не ты виновен — не всякий приказ исполнить возможно…

Это было почти извинение. Наверное, старший кмет не хотел ссориться с новым любимцем Улада. Точнее, не спешил — до времени. Кто знает, как все обернется? И Навко понял — надо что-то придумать до завтрашнего разговора с Рыжим Волчонком. Надо обязательно с кем-нибудь посоветоваться. Хотя бы с Падалкой. Почему бы и нет?

С этой девицей, носящей столь странное имя — или попросту кличку, Навко познакомился на третий день своей службы во дворце наместника. Разобраться в том, что творилось в темных коридорах Кеевых палат, оказалось несложно. Дворец мало чем отличался от обиталища старого Ивора. Слуг побольше, охрана многочисленнее, но холопы оставались холопами, а господа — господами. Правда, теперь Навко ходил в господах, а это оказалось не так просто. Особенно поначалу.

Что такое быть Кеевым палатином, Навко понял, когда на второй день после возвращения в Валин, куда пришлось ехать вместе с Уладом, ему впервые попытались подать донос. Вначале он ничего не понял — долговязый веснушчатый гридень с бельмом на левом глазу отозвал его в сторону и принялся шептать о какой-то оленьей ноге, которую то ли Башка, то ли Ишка вынес через задний двор и продал за треть гривны. Гридня он отправил восвояси, но на всякий случай пообещал «разобраться». На следующий день ему доносили уже двое — сенная девушка и сторожевой кмет. Кмет, постоянно оглядываясь и переминаясь с ноги на ногу, четким шепотом доложил, что его десятник ходит в дозор пьяным, а девушка — разбитная, уверенная в себе — жаловалась на подругу, которая нарочно портит полотно в ткацкой. При этом вояка, дыша густым перегаром, обещал «не забыть», а холопка так откровенно подмигивала, что Навко поспешил отослать ее обратно в людскую.