Андрей Валентинов - Нарушители равновесия. Если смерть проснется. Печать на сердце твоём

— Это верно! — оживился Черемош. — Купчишки — они тоже бычары! Отец из них веревки вьет, а какой дернется — враз в грызло! А что у румов?

— У румов? — Згур мечтательно улыбнулся. — А у румов — все! Там любой службу найдет! Ведь Рум-город, говорят, Валина в десять раз больше, а Коростеня — во все двадцать!

— Читал! — Глаза Черемоша блеснули. — Я ведь румский знаю! Не очень, правда, но фолии читать могу. Да, там только б серебро было! Знаешь, какая там жизнь?

— Не очень, — Згур вновь улыбнулся. — Вот и хочется поглядеть. Наймусь в охрану, поднакоплю серебра…

— Румы, румы… — задумчиво повторил Черемош. — Да, у румов, говорят, не то, что у нас. Вот, Кошик Румиец жил там, и теперь у Палатина первый человек!

О Кошике Румийце Згур, конечно, слыхал — как не слыхать! Он и румский учил — не для того, конечно, чтобы фолии читать. Кметово дело простое: «Стой! Бросай оружие! Кто воевода?» Воевода по-румски именовался странным словом «хилиарх». Но хилиарх хилиархом, а пора говорить о главном.

— Да и не достанут, если что…

— Как? — Черемош явно не понял, и Згур основательно пояснил:

— Я ведь не просто так из Вейска ушел. Было дело! В Крае мне оставаться не с руки, да и в Валине, пожалуй, тоже. Если захотят, найдут. А у румов…

Черемош задумался, затем резко кивнул:

— Точно! Так ты, значит, со своими разгавкался?

— Разгавкался, — охотно согласился Згур. — Одному… бычаре в… грызло двинул. А бычара сотником оказался.

— А! — Узкая ладонь рубанула по воздуху. — Все они, вояки, такие! Мне отец еще два года назад предлагал в войско поступить — десятником. А я решил — ну его! Бычарами вонючими командовать!

Ну конечно! Згур невольно вздохнул — сам он стал десятником лишь через пять лет — уже в Учельне. И то, если честно, не только благодаря своим заслугам. В Вейске помнили, чей он сын.

Разговор прервался, и Згур решил, что пока — хватит. Крючок заброшен, остается ждать, клюнет ли. А если нет… А если нет, он вновь встретится с той женщиной, вновь уложит ее на старый плащ — и она сделает так, что чернявому красавцу придется поспешить…

Згур спал чутко — многолетняя привычка не отпускала, и; когда дверь в маленькую комнатку растворилась, рука сама скользнула к лежавшему наготове кинжалу. Сквозь тьму неярко горел огонек маленького светильника.

— Згур! Эй, Згур! Ты спишь?

— Сплю…

Ответ был под стать вопросу, но сердце дрогнуло. Значит, началось! Черемош и в прошлые дни уходил куда-то за полночь, но тогда он не будил своего гостя.

— Згур! Згур! — его потрясли за плечо, и стало ясно — разговора не избежать.

— Я… Я спать хочу… — ~ Згур зевнул, всем своим видом показывая, сколь несвоевременно беспокоить соню, но Черемош вновь дернул его за плечо и, пододвинув табурет к ложу, присел рядом.

— Слушай, Згур… Как… Как лучше к румам попасть? Через Савмат?

— Савмат?

Спешить не следовало. Пусть Черемош думает, что гость еще не до конца проснулся.

Чернявый чуть не застонал от нетерпения:

— Ну… Ты, помнишь, говорил… К румам…

— А-а! — Згур махнул рукой. — Тоже мне, забота! Да к торговцам пристану, в охрану наймусь — и приеду. А морем, рекой — какая разница? Торговцы дорогу знают.Похоже, парень несколько растерялся.

— Да… Конечно, но… Ты же сам говорил, что тебя могут искать. За того бычару, которому ты в грызло двинул. Представь, за тобой приехали сюда, в Валин. Как отсюда к румам побыстрее?

Светильник горел скверно, но улыбаться было нельзя. Мать Болот, как все просто получилось!

— Если меня начнут искать, — наставительно начал он, садясь поудобнее, — то найдут быстро. И ни к каким румам мне не попасть. Границу перекрыть легко, тем более у Савмата. И к лехитам не поедешь — Палатин Ивор с ними договор заключил, чтоб беглых выдавать. Разве что на полночь, к аушкайтам или в Ольмин… Поэтому я сразу в лес уйду — в наш, волотичский. Там я каждую тропинку знаю. Пересижу зиму, а весной…

— Нет-нет! — нетерпеливо перебил чернявый. — Бежать надо сейчас!

— Мне? — лениво отозвался Згур. — Да ну его, лучше сдамся. Государыня Велга, глядишь, и простит. Извинюсь, виру выплачу — и все дела.

— Нам! Нам бежать надо! Мне и… — Парень вскочил, опрокинув светильник, и в комнате сразу же стало темно. — Ахты, Извир!..

Пока Черемош, поминая Извира, Косматого и нав с упырями, возился с огнивом, Згур пытался понять, как лучше поступить. «Догадаться? Или прикинуться, как говорили в Коростене, „опорком“? Нет, опорком лучше!..»

— Бычары на нас, что ли, пожаловались? Так ведь ссору они начали, убитых нет, а ранен я, а не они. К тому же мы с тобой дедичи, а они…

— Да Косматый с ними! — вновь перебил чернявый. — А, ладно, все равно все скоро узнают! У меня есть девушка. Мы с ней с детства знакомы, еще с Дубеня…

Теперь можно было слушать вполуха, тем более эту историю Згуру уже рассказывали. Да, жили рядом, вместе в бабки да во вьюна играли, затем первый раз на теремной лестнице поцеловались, затем в верности клялись под весенними звездами. И-и все. Родители увезли девушку сюда, в Валин. Черемош бросился к отцу, просил послать сватов, но дубеньский войт отказался, велев сыну навсегда забыть о суженой. Горячий парень, понятно, не послушал, помчался в Валин — и узнал, что девушку прочат замуж и дело это, считай, решенное. Значит, одно осталось — бежать вместе, да туда, где не достанут. А достать могут почти везде — родители у его любимой не простые дедичи.

Згур слушал и кивал, прикидывая, что имен Черемош не называет — все-таки опасается. Молодец, парень! Только придется тебе не только имена назвать, придется в ноги поклониться…

— Так ты этого жениха убить собирался?

— Ну… — Черемош, кажется, слегка растерялся. — Это я так… По горячке. Не в нем дело.

Згур даже отвернулся, чтобы лицо не выдало. Не в нем! А в ком же?

— На полдень, к Нистру, — он вновь зевнул, как можно убедительнее и с наслаждением растянулся на ложе. — До границы — лесами, потом — через горы, затем — вниз по реке, в Тирис. А туда часто румские галеры заходят, отвезут прямо до Рум города. Хотя нет, все равно нагонят! А не нагонят, сгинете. Места там скверные, вдесятером не пройти. Тем более — с девушкой…

Он сделал вид, что засыпает, но чернявый не отставал:

— Вдесятером — не надо! А если… Если втроем! Ты, я и… и она? Ты кмет, драться умеешь, и я тоже. Если что, отобьемся!

«И я тоже»! Згур поморщился. «Тоже»! Этого бы зазнайку на месяц-другой в Учельню! Или прямо на ледяную равнину Четырех Полей. Нет, туда не стоит, убили бы сразу, жалко парня!

— Глупости, — невнятно, словно сквозь сон, пробормотал он. — Втроем не проехать… И дюжине не проехать… Так своей девушке и скажи!

— Нет! — решительно отрезал Черемош. — Ты ей сам это скажешь!