Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I

— Это твое творение? — резко спросила Хирико.

— Нет, — ответил Кай.

— Прекрати, — приказала она. — Быстрее.

— Я не могу.

— Нет, можешь. Все это существует только в твоем сознании и подчиняется твоей воле.

Кай только пожал плечами. Бурлящее море маслянисто-вязкой крови поднялось выше, его поверхность рябила от тысяч рук и лиц, стремившихся вырваться из глубины на поверхность. До сих пор Кай всегда боялся скрывающегося под песками ужаса, рожденного его гневом и чувством вины, но сейчас его вид стал для него настоящим благословением. Тягучий прибой вопреки законам гидродинамики рвался к вершине дюны, и студенистые формы наконец прорвали вонючие слои жидкости. Высокие и тонкие, с костлявыми конечностями в красной чешуе, изрыгающие огонь, они распрямлялись в реальном мире, оглашая воздух высокими пронзительными криками. Раздувшиеся черепа приобретали блеск и рога, а в разинутых ртах заблестели зазубренные клыки.

Да, это были существа из его воспоминаний, но в мире видений они представляли немалую опасность.

— Что ты делаешь? — воскликнула Хирико.

— Я же говорил, что это не я, — ответил Кай. — Это «Арго».

Лавина рожденных варпом монстров устремилась к ним, и Хирико подняла взгляд к небу.

— Вытаскивай меня отсюда, — сказала она. — Быстрее.

Адепт Хирико исчезла, а волна тьмы с шипением и ревом захлестнула вершину дюны, поглотила Кая и потащила его в бездну, выбраться из которой невозможно.

— Что произошло? — потребовал разъяснений Сатурналий.

Хирико лежала на полу комнаты для дознаний, ее глаза закатились, а из носа непрерывной струйкой текла кровь. Скарфф приподнял ей голову и торопливо ввел в вену полный шприц какой-то прозрачной жидкости.

— Я задал тебе вопрос, — настаивал Сатурналий.

— Помолчите! — откликнулся Скарфф. — Я только что вывел ее из враждебного видения без надлежащей декомпрессии. Ее разум в шоке, и если я не сумею вернуть ее назад, мы можем окончательно ее потерять.

Резкая отповедь подчиненного разозлила Сатурналия, но он сдержался. Разборки по поводу неподобающего тона в разговоре с воином Легио Кустодес могут подождать.

— Что я могу сделать? — спросил он.

— Ничего, — ответил Скарфф. — Теперь дело только за ней.

Скарфф стал говорить с Хирико негромким успокаивающим тоном, поглаживал ее по щеке и держал за руку. В конце концов ее веки дрогнули, глаза открылись и взглянули на Сатурналия с такой ясностью, какой трудно было ожидать от человека, вырванного из транса.

— Это будет сложнее, чем я ожидала, — произнесла Хирико.

Время для Кая потеряло всякий смысл. В его видениях проходили недели и месяцы, но они не имели никакого отношения к отрезкам времени в мире бодрствования. Он вспоминал выложенные плиткой полы, вырубленные в скале коридоры и льдисто-голубые стены своей камеры, но что из всего этого было реальным, он определить не мог. Пси-слабость отступила, смытая ежедневными испытаниями его способности погружаться в астропатический транс для приема и передачи сообщений.

Его кормили и мыли, поскольку нарушение привычных циклов вызвало нарушение жизненных функций тела. Он проводил так много времени в царстве ощущений, недоступных счастливым смертным, лишенным псайкерских способностей, что с трудом отличал реальные события от вымышленных.

Ему казалось, что у двери камеры стоит его мать и с тоской смотрит на сына. Взгляд ее зеленых глаз настойчиво звал его, но как только он открывал рот, чтобы заговорить, возникающая за спиной матери темная фигура перерезала ей горло. Из рассеченной шеи выплескивался океан крови, и в темноте слышались тысячи кричащих голосов.

Однажды он бродил по пепельно-серой пустоши, и вдали показался сверкающий силуэт воина в красных доспехах с кантом цвета слоновой кости. Он звал Кая на непонятном ему языке, но голос то усиливался, то пропадал, уносимый порывами призрачного ветра. Кай хотел побежать к воину, он чувствовал, что тот в силах дать ему избавление, но каждый раз, как только он поворачивался в ту сторону, воин отступал, словно еще не был готов к встрече.

Нейролокуторы снова и снова вторгались в сознание Кая. Иногда это был Скарфф, иногда Хирико, но каждый раз их прогоняло маслянисто-черное существо и завывающие призраки с «Арго». В редкие моменты прозрения Кай испытывал к Аник Сарашине одновременно ненависть и восхищение. Сокрытие послания в воспоминаниях о проклятом корабле было гениальным решением. Несмотря на все успехи Кая, Сарашина знала, что он еще не готов встретиться с ужасами корабля-призрака.

Кай чувствовал растущее раздражение своих тюремщиков, и это доставляло ему удовольствие.

Они быстро отказались от прямых атак на его психику и перешли к более осторожным и щадящим вторжениям. И если Скарфф пытался его уговорить, Хирико выбрала тактику обольщения. Видения наслаждений и власти, видения исполнения тысяч самых фантастических желаний мелькали перед Каем в бесконечном разнообразии вариантов. Некоторые из них маскировались под реальность, другие оставались красочными фантазиями, но ни одному не удалось проникнуть в тайну, похороненную среди мрачных ужасов «Арго».

— Мы не можем их удалить, — сказала Хирико после особенно изматывающего сеанса.

Лицо Кая блестело от пота, тело, лишившееся почти половины своей прежней массы, превратилось в скелет, обтянутый полупрозрачной кожей.

— Почему?

— Информация спрятана в глубине воспоминаний, с которыми он не в состоянии встретиться, — сказал Скарфф.

— «Арго»?

— Конечно, — ответила Хирико. — Сарашина, или то, что действовало через нее, знала, что делает. И это печальнее всего.

— Если уж вы не в состоянии вытащить послание, кто на это способен? — спросил Сатурналий, и Кай услышал в его голосе едва сдерживаемое желание убить астропата и покончить наконец с этим делом.

— Только у одного человека имеется ключ, открывающий доступ к нужной вам информации, — сказала Хирико.

— И кто же это?

Хирико опустила руку на плечо Зулана.

— Сам Кай.

Кай засмеялся, но предохранительная пластина во рту превратила смех в сдавленный всхлип.

Больше всего его злили их топорные методы. Хирурги, пытающиеся провести операцию на мозге посредством двуручной пилы и зубила. Бурильщики вторгались в тонкую эфирную структуру ментальной архитектуры без всякой надежды на успех. Атхарва ощущал каждый жестокий натиск аугеров, каждую неуклюжую попытку пробиться к искомой информации, каждую наивную лесть, которой они старались соблазнить своего пленника. И их жестокие методы, словно скрип бронированной перчатки по школьной доске, причиняли ему страдания на любом из уровней Исчислений.