Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I

— О чем это он толкует? — раздался грубый голос, который он должен был бы знать. — Что это за Афина?

К его лбу прикоснулась рука — шершавая и мозолистая от тяжелой работы и слишком большая для руки обычного смертного.

— Силы в его теле иссякают, — произнес другой голос. — Он и так был фактически мертв, когда мы до него добрались, а крушение и хирургическое вмешательство Ашубхи довершили дело. Ему требуется медицинская помощь.

— А что мы знаем о телах смертных? — прозвучал звонкий голос, в котором проскальзывало раздражение. — Среди нас нет апотекариев.

— В городе должен быть медик, возможно, и не один.

— И ты знаешь, где их искать?

— Нет, но знает кто-нибудь из живущих поблизости.

— А он сумеет помочь Джитии?

— Не говори глупостей, — прохрипел резкий голос ангела в красном, закованного в цепи. — Джития встал на Багряную Тропу, и никто не в силах помешать ему пройти ее до конца.

Кай слушал голоса, но ему казалось, что они принадлежали собравшимся вокруг него мерцающим призракам, словно к нему слетелись ангелы из древней легенды. Он вспомнил обнаруженные агентами Хранилища резные барельефы в затопленных залах на дне фиорда в Скандии, на которых воинственные девы валькирии уносили души погибших в загробную жизнь, к бесконечным пирам и сражениям.

При мысли о девах-воительницах ему стало смешно. Чем он мог бы заслужить их внимание? На щеках выступила теплая влага. Кай поднял руку к одному из гигантов — золотому великану, окутанному мерцающим сиянием.

— Я тебя видел… — произнес он. — В Арзашкуне. Ты появился в моем видении…

— Правда?

— Да, то есть я думал, что это ты. — И без того ослабленное тело уступало под натиском новых повреждений, и его голос перешел в тихий шепот. — Помню, я еще подумал, что у тебя есть тысяча более важных дел, чем разговоры со мной.

— Ты со мной разговаривал?

Золотая фигура наклонилась ближе.

Кай кивнул.

— Ты сказал, что хочешь узнать свое будущее, а я ключ к его пониманию…

— Это действительно так, — с нескрываемым интересом подтвердил голос. — И ты можешь рассказать о нем, как только будешь готов.

— Я расскажу, — пообещал Кай.

Его тело с каждой секундой становилось все легче. Наверно, эти существа как раз этого и ждут. Его легче будет унести, когда он расстанется с физической оболочкой. Но прежде чем они его заберут, Кай хотел задать еще один вопрос.

— Отверженные Мертвецы… — прошептал он. — Почему он сказал, что это подходящее название?

Кай ощутил улыбку золотого гиганта и порадовался, что смог ему угодить.

— Когда-то этот мир принадлежал богам, и люди верили, что молитвы и жизнь по законам безумных пророков помогут им заслужить прекрасную загробную жизнь после смерти. Их похоронят в освященной земле, и в назначенный час они восстанут, чтобы продолжить жить в новом чудесном мире. Но тех, кого проповедники объявляли отверженными, считали недостойными этого благословения, их тела хоронили на заброшенных пустырях, без памятников и склепов. Неглубокие ямы и негашеная известь. Забытые и обездоленные. Они были Отверженными Мертвецами, как и мы.

— Понимаю… — произнес Кай, довольный полученным ответом на свой последний вопрос.

Рядом с золотым ангелом возник еще один силуэт, но его аура сильно потемнела и казалась едва уловимой. Для угасающих чувств Кая она была очень красивой, но больше подходящей какому-то животному, а не человеку.

— Он сможет идти? — спросил призрак волка.

— Нет, — ответил Кай. — Я думаю, со мной все кончено.

По щеке снова прокатилась капля влаги, и чей-то палец ее осторожно смахнул.

— Я плачу? — спросил Кай.

— Нет, — ответил волк-одиночка. — Ты умираешь.

Охотники расходятся по всему помещению, разыскивая малейшие следы, способные подсказать, в какую сторону направились беглецы. Головко мечется, словно разъяренный медведь, проклинает Пожирателя Миров, обнаружившего слежку, а Черные Часовые переворачивают обломки мебели и охапки сгнившего тряпья.

Сатурналий опускается на колени перед влажным участком потрескавшегося пермакрита и касается его пальцем. Его золотая броня сверкает каплями влаги, а красный плюмаж тяжело свисает до самого плеча.

— Они здесь были, будь они прокляты, — ворчит Головко. — А теперь мы их упустили. Кто-то же должен был их заметить, так что теперь придется разбить несколько голов, пока кто-нибудь не начнет говорить.

Сатурналий и Нагасена молча обмениваются взглядами, достаточно красноречивыми, чтобы понять их отношение к высказыванию Головко. Сквозь трещины в плитах капает вода, размеренный стук успокаивает нервы, и Нагасена обходит помещение, словно крадется за добычей. Ноги у него немного согнуты, а голова наклонена набок, как будто охотник прислушивается, не зашуршат ли сухие листья, не треснет ли упавшая ветка.

Нагасена осматривает пролом в стене, потом опускается на пол, наклоняется и ложится, ощущая остатки тепла человеческого тела.

— Проклятье, мы на охоте, а ты решил прилечь! — взрывается Головко. — Они только что были здесь, надо немедленно выяснить, где их теперь искать.

Нагасена игнорирует оклик, и к нему направляются Черные Часовые.

— Ты меня слышишь? — окликает его Головко.

Картоно занимает позицию между ними, и Головко брезгливо морщится.

— Пошел прочь, урод, — бросает он.

— Назови его так еще раз, и я позволю Картоно проучить тебя за грубость.

— Пусть только попробует.

— Улис Картоно — ученик магистра круга Кулексус, — произносит Сатурналий таким тоном, словно обращается к ребенку. — Ты умрешь раньше, чем успеешь поднять свою винтовку, Максим Головко.

Головко сплевывает на пол, но отворачивается, предпочитая ничего не отвечать.

Кустодий опускается на колени рядом с Нагасеной и прослеживает его взгляд.

— Здесь лежал Кай Зулан? — спрашивает он.

— Да, — подтверждает Нагасена.

Сатурналий кивает.

— Я обнаружил у выхода кровь. Кровь смертного, она еще не свернулась.

— Это кровь Зулана, — соглашается Нагасена.

Он просовывает руку под груду обломков пермабетона, неизвестно когда свалившихся сверху. Пальцы осторожно исследуют мелкие камешки и песок, но потом он ощущает холодное прикосновение металла и гладкую поверхность стекла и вытаскивает пару еще влажных оптических имплантатов. С тонких кабелей еще стекает биомасло и слезозаменяющая жидкость.

Нагасена поднимает свою находку, и на лице Сатурналия появляется улыбка.

— Как ты узнал?

— Здесь Ашубха вырвал у Кая глаза, — говорит Нагасена. — Но он левша, и было бы логично искать их с этой стороны.

— Итак, у тебя имеются его глаза. Поможет ли это нам поймать беглецов? — спрашивает Сатурналий.