Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I

— Я прибыл с Ассири! — воскликнул бородатый мужчина в широкополом халате со следами краски. В отличие от воинов и слуг легиона Коракс даже не пытался запомнить имена большинства летописцев, считая их в лучшем случае источником беспокойства, а в худшем — раздражения и беспорядка. — И я не хочу на Терру.

Следом послышалось еще несколько схожих протестов.

— Это решать не вам, — сказал Коракс. — Мы не собираемся развозить вас туда, куда вам заблагорассудится. Вы все отправляетесь на Терру для сдачи отчетов чиновникам регента Малькадора. Без исключений.

— Зачем вам наши работы? — спросила молодая женщина с пиктографом на шее. — Мы годами собирали материалы.

— Разведданные, — просто ответил Коракс. — Многие из вас общались с летописцами из других легионов, в частности Лунных Волков. Мы проверим собранный вами материал, чтобы взглянуть на восстание Хоруса изнутри.

При этом он умолчал, что летописцы сохранили не только достижения и хронологию побед Гвардии Ворона, но также информацию об обороне Освобождения. Коракс не мог допустить, чтобы корабль летописцев с подобными данными на борту захватили предатели.

— Насколько все плохо? — спросил Икониалис, его голос потерял свой обычный тембр, став приглушенным от волнения. — В смысле… у меня просто нет слов. Едва могу поверить в случившееся.

— Не буду тебе лгать, итератор. Близится война, подобной которой мы еще не видели. Война, что разорвет Галактику на части. Война между легионами Астартес.

Узник, ошеломленный своим заключением, терпеливо ждал, одетый в неброскую серую одежду. Он сидел на простеньком стуле, который был слишком мал для него. Его держали в пустующем складе неподалеку от первого терминала у вершины Шпиля Воронов. После революции Коракс приказал навечно опечатать старые карцеры, и ради единственного легионера было бессмысленно открывать заброшенное крыло. В мире, где когда-то обитало около десяти миллионов заключенных, массивный воин выглядел нелепо в окружении металлических полок и шкафов; в углу кто-то забыл тряпку и ведро.

Агапито и Соларо стояли по обе стороны от закрытой двери. Командоры смотрели прямо перед собой, не бросая на узника ни единого взгляда. У Агапито это получалось исключительно благодаря огромному самообладанию, и он знал, что Соларо испытывает схожие трудности. То, что заключенный был еще жив, свидетельствовало о дисциплинированности легионеров, которые вернулись с Исстваана. Его заключили под стражу и обращались с достоинством, какого не видали сами воины, когда они были узниками на Ликее. Коракс объяснил им, что в том, чтобы заставлять других страдать так же, как они когда-то, нет чести.

Стоявший снаружи легионер объявил о прибытии примарха. Кораксу пришлось сначала разбираться с летописцами, но этот вопрос встал между примархом и его командорами сразу по прибытии на Освобождение. Агапито открыл дверь, не зная, что задумал его повелитель, и Коракс тут же шагнул внутрь, заполнив комнату собой. Дверь с глухим лязгом закрылась, и Агапито наконец позволил себе бросить взгляд на пленника и едва подавил отвращение.

Узника звали Иарто Кхура, он присоединился к Гвардии Ворона после того, как в исполнение Никейского эдикта упразднили библиариев. Как и подобные ему во всех легионах, Кхура едва ли пользовался популярностью, его считали воплощением постороннего вмешательства, что очень раздражало независимую Гвардию Ворона. Несмотря на это, Агапито никогда не имел ничего против самого воина и сражался бок о бок с ним в нескольких войнах.

Капеллан Несущих Слово посмотрел на вошедшего Коракса, на его лице появилось облегчение.

— Лорд Коракс, — сказал он, поднявшись и склонив голову. — Я рад, что вы прибыли уладить недоразумение.

— Молчать, — отрезал примарх, заставив капеллана вздрогнуть. — Сядь и молчи.

— Пока я был терпелив к вашим людям, но…

— Молчать!

Рев Коракса заполонил комнату, в ушах Агапито зазвенело. Кхура повалился на стул, едва не сломав его, ошеломленный яростью примарха.

— Ты — предатель, — сказал Коракс, его голос упал до зловещего шепота, более пугающего, нежели крик. — Ты — враг Императора.

Кхура открыл было рот, но тут же закрыл его, заметив, что примарх нахмурился.

— Твой примарх — трусливый, коварный червь, — продолжал Коракс, наклонившись так, чтобы его лицо оказалось вровень с капелланом. — Твой легион — презренные отбросы, чьи лживые хвалы Императору ныне еще более пусты, чем прежде. Остальные ваши капелланы мертвы либо бежали.

Борясь с желанием опровергнуть обвинения, Кхура сжался на стуле, беззвучно шевеля губами.

— Почему ты не отправился на Исстваан? — потребовал ответа Коракс.

— Я там был не нужен, — сказал капеллан. — Мне следовало остаться здесь и продолжать обучение рекрутов легиона. Вы сами согласились с этим предложением, лорд.

— Складно поешь. Как удачно, что тебя там не было, когда твой легион открыл огонь по моим воинам.

— Что они сделали? — Кхура побледнел и непонимающе закачал головой. — Нет, это невозможно.

— Семьдесят пять тысяч трупов Гвардейцев Ворона свидетельствуют об обратном, — прорычал Коракс. — Как долго вы планировали предательство, Иарто? С тех пор как Император указал Лоргару на его место? Еще раньше?

— Я капеллан, посвятивший свою жизнь распространению Имперской Истины, — заявил Кхура. — Меня отправили на Освобождение согласно эдикту Малькадора, дабы проследить за исполнением воли Императора.

— Снова ложь! Лоргар послал тебя шпионить за нами, убедить моих воинов перейти на сторону Хоруса.

— Это неправда. Чем вы докажете, что я — не верный слуга Императора? Я был с вашим легионом с самой Никеи. Как я могу быть в ответе за действия своего примарха?

— Ты — Несущий Слово. Ты говоришь устами Лоргара. Это ваше темное кредо. Ты прикидываешься носителем Просвещения, хотя на самом деле ты — апостол измены.

— Вы не имеете права обви…

Коракс схватил Кхуру за горло и, подняв капеллана в воздух, приложил головой о потолок.

— Лжец! Из твоих ублюдочных уст изливается только грязная ложь, сын Лоргара!

Агапито ступил вперед, но Соларо взял его за локоть, слегка качнув головой. Лицо Кхуры стало краснеть, когда примарх начал сжимать хватку.

— Это мой мир, мой легион, — прохрипел Коракс. — Ты оскверняешь его своим присутствием.

Раздался громкий треск, и жизнь исчезла из глаз Кхуры. Невнятно рыча, Коракс опустил труп обратно на стул. Примарх резко обернулся к двери и замер, как будто впервые заметив Агапито и Соларо. Его лицо было смертельно белым, глаза походили на черные провалы. Агапито взглянул в искаженное лицо примарха, и внутри его все сжалось.