Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II

Ралдорон не мог больше молчать.

— Загадки и хождение по кругу делу не помогут. С кем бы ни столкнулись в скоплении Сигнус, они по-прежнему наши враги. Накир и его люди продемонстрировали, что мы в силах сражаться с ними и убивать их. Это все, что имеет значение. Приказы магистра войны не изменились. Мы освободим эту систему от тех, кто ее захватил.

— Каково твое мнение, брат Мерос? — вопрос Сангвиния заставил замолчать остальные голоса в комнате. — Ты уже дважды видел этих существ вблизи. Я бы хотел, чтобы ты честно и открыто поделился своими мыслями.

Апотекарий посмотрел на своего властелина.

— Здесь нет нефилимов, мой господин. Эти ужасы не их рук дело. Как бы мы их ни назвали — ксеносами, демонами или незнакомцами… Я считаю, что мы столкнулись с кем-то неизвестным доселе ни одному сыну Ваала и Терры.

Кано покинул зал как можно быстрее, попрощавшись со своим командиром. Он нашел Мероса в коридоре, который тянулся от атриума. Лицо апотекария выдавало его беспокойство, и вместе с тем он казался погруженным в раздумья.

Кано пришлось дважды окликнуть Мероса, прежде чем старый друг обратил внимание.

— Брат, подожди.

Мерос кивнул.

— Пришел спросить меня, почему я не держал свой проклятый рот закрытым? — он поморщился. — Наверное, Фурио будет недоволен. Теперь каждый капитан в Трех Сотнях думает, что я наивный идиот.

— Не все, — сказал Кано, сдержанно улыбнувшись. — Только те, кто считают, что знают больше тебя.

Мерос неожиданно оживился и набросился на него с вопросами.

— Где ты был, Кано? После нашего возвращения с Холста ты исчез. Ты и слова не сказал о…

Хорошее настроение адъютанта Ралдорона как рукой сняло.

— Ты о том, что мы видели на планете? Нет, не сказал. По правде говоря, у меня были вопросы, на которые я должен был найти ответы.

— Нашел? — Мерос приблизился на шаг, в его словах сквозили разочарование и гнев.

Кано говорил тихо.

— Мой друг, то, что я вижу иначе, чем ты, это мое бремя.

— Повторю слова капитана Ралдорона, — сказал апотекарий. — От загадок нет толку. Говори прямо.

— Я считаю, то, что ты сказал Ангелу, правда, — ответил Кано. — И я не один такой, — он положил руку на плечо Меросу. — Ты спас жизнь тем людям? Они ведь доверяют тебе, так? Они верят в тебя?

Апотекарий кивнул.

— Женщина, Тиллиан Ниоба… Она назвала нас Ангелами Императора. Словно верила в то, что мы действительно серафимы из старого мифа.

— Поговори с ней. Разузнай все, что сможешь, об этих «демонах». Что бы ни думали Аннеллус с Берусом, в этих существах может быть ключ к правде о Сигнусе.

— Хорошо, — Мерос на мгновенье замолчал, затем снова поднял глаза, когда вспомнил о чем-то. — Что за правда?

Когда Кано вернулся к залу из литокаста, намереваясь найти Ралдорона и приступить к выполнению своих обязанностей, то обнаружил, что дорогу ему преграждает другой офицер.

— Ты, — его ждал капитан пятой роты. — Мне нужно поговорить с тобой, библиарий.

Кано прищурился, но поклонился, как того требовал протокол.

— Я больше не ношу это звание, капитан Амит. Вы хорошо знаете об этом.

— Да, я был на Никее. И знаю, что звание может быть ликвидировано одним приказом, но вот долг… по своему опыту скажу, забывается не так легко.

Выражение его лица оставалось нейтральным. Амита было непросто понять. На первый взгляд, вся его натура была на виду, стремительная и свирепая. Но Кано знал, что это первое впечатление. Характер Амита был более глубоким и загадочным, и он скрывал больше, чем многие представляли.

— Я знаю, чем ты занимался, — сказал капитан. — Я следил за тобой, Кано.

— Я не…

Амит прервал его, зарычав:

— Солжешь, и я посчитаю, что ты бесполезен, библиарий, — он приблизился. — Я знаю, ты посетил много кораблей, тайно встречаясь со своими родичами-псайкерами.

Кано похолодел. Он не успел связаться с достаточным числом своих бывших товарищей, чтобы заручиться их согласием. Если Амит собирался остановить его…

Капитан мрачно улыбнулся.

— Мне не нужны твои способности, чтобы понять, о чем думаешь. Спокойно, Кано. Я не собираюсь мешать тебе. Я хочу помочь.

— Почему? — тут же возник вопрос. — Я… мы рискуем навлечь осуждение хранителей или того хуже.

Улыбка Амита стала шире.

— Эта угроза мало что значит в пятой, — затем он снова стал холодным и серьезным, его поведение изменилось, как залитая водой лампа. — Я не доверяю словам таких узколобых, как Берус, или этому фанатику Криду. Я верю тому, что увидел мельком на Холсте, когда прибыл, чтобы спасти вас, словам тех выживших. Это связано с чем-то из нашего общего прошлого. Архетипы подсознания, потусторонние силы, которые нечто большее, чем просто чужие. Я понимаю это, даже если другие нет. И ты тоже понимаешь.

Кано медленно кивнул.

— Больше вашего, брат-капитан.

— Я считаю, что все скопление Сигнус — это какая-то грандиозная ловушка, Кано. Западня, призванная завлечь Кровавых Ангелов и уничтожить нас. Я не позволю этому случиться. Мы не позволим этому случиться.

— А если для этого нам придется нарушить приказы Совета Терры? И указ Императора?

— Мы сожжем этот мост, когда дойдем до него, — сказал Амит.

То, что Ниоба рассказала ему, было сплошным кошмаром. Мерос молча слушал, стараясь никак не показывать своего отношения к ее словам.

До прибытия в Сигнус, даже до Нартабы Октус, где он едва не погиб, Кровавый Ангел усомнился бы в ее словах. Теперь он думал иначе. Час за часом нереальное становилось реальным.

Мерос нашел Ниобу в углу медицинской палаты, где держали выживших со Сколтрума. Девушка была так далеко от остальных, насколько было возможно, не покидая при этом комнаты. Охранник из экипажа адмирала ДюКейд стоял на страже у дверей, никого не выпуская.

Другие собрались разрозненной группой, разговаривали шепотом или вовсе молчали. Ниоба присматривала за Розин, беспокойно спящей на низкой кровати.

— У нее тревожные сны, — сказала Ниоба легионеру, тихонько убрав волосы с лица Розин. — Они мучают ее воспоминаниями об увиденном. Розин сказала, что ей спокойно только рядом со мной.

— Вы видели то же, что и она?

— Кровавые дожди и природу, обратившуюся против человека, — устало кивнула она. — Ужасы, заставившие меня усомниться в собственном здравомыслии. О да, воин. Я видела это.

Ниоба посмотрела на свои руки.

— Я так хочу вернуться домой, к моему тихому саду, но я знаю, что его больше нет, — на лице появилась робкая улыбка. — Наверное, я кажусь вам эгоистичной. Я всегда жила одна и мало общалась с другими. Мне это нравилось, и им тоже. Только я и растения. Никто не приходил посмотреть на сады, но я прекрасно за ними ухаживала, — она вздохнула. — И я никогда не испытывала особого сочувствия к ближним.