Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II

— Он нам не лжет.

Их уход был столь же внезапным и громким, как их появление — и миг спустя Вар Джахан остался наедине с телами убитых братьев.

В последний раз Севатар плакал мальчиком, на самом рубеже взросления. С той ночи прошло больше столетия, но мальчик так и не стал мужчиной. Вместо этого он превратился в оружие, и в жизни его не осталось ни места для чувств, ни времени для слез.

Первый капитан не испытал печали, даже увидев своего генетического отца в апотекарионе. Он не мог сказать наверняка, почему. Тем не менее он слышал, как матерые вояки — убийцы, живодеры и палачи все как один — молятся и стенают по всем каналам общей вокс-сети легиона. Так же вели себя Лунные Волки, когда был ранен Хорус. Севатар не понимал этого тогда, не понял и сейчас. Открытое проявление эмоций было свойственно другим людям, но не ему.

Курц лежал на хирургическом столе, вокруг которого суетились перемазанные кровью апотекарии Легиона. Сверху шевелились манипуляторы привинченных к потолку полуавтоматических медицинских аппаратов, похожие на лапы насекомых. Толпа мешала толком разглядеть, что происходит, но Севатар не тешил себя иллюзиями. Он мельком видел рассеченное горло примарха: плоть стянулась неровными буграми, а вся комната пропахла кровью. В запахе было что-то дикое и изначальное, что-то кроме привычного медного привкуса человеческой крови. Лишь Император знал, какова истинная природа примархов. У Севатара не было ни малейшего желания тратить время на догадки.

Но если примарх умрет…

Мысль на этом и оборвалась. Первый капитан не способен был развить ее дальше. Это было все равно, что вообразить прежде невиданный цвет или вспомнить песню, которую никогда раньше не слышал. Его разум восставал при одной попытке.

Как легион сможет существовать без своего вождя? Без своего владыки, учителя и генетического прародителя? Слово «отец» было слишком обыденным для описания подобных вещей. Оно предполагало смертность. Отцы умирали.

Севатар слишком хорошо помнил Исстваан. Хотя большую часть этого безрадостного побоища первый капитан провел, прорубаясь сквозь ряды воинов Гвардии Ворона, он как раз вел бой с Железными Руками в тот момент, когда пал их примарх, лорд Манус. Севатар видел, как по ним ударило психическим рикошетом. Кое-кого задело слабей, кое-кого намного сильнее — но каждый облаченный в черное воин Десятого легиона вдруг впал в неудержимую ярость. Они отбросили все колебания и из обороны перешли в наступление.

На теле Севатара все еще оставались шрамы после той битвы. Он мог бы залечить их и убрать с помощью аугментики или пересадки искусственной кожи, но предпочел оставить все как есть. Эти отметины были из тех немногих вещей, что принадлежали исключительно и только ему — ему, рабу на службе богов войны, сотворенных с помощью чудес генетики.

Он опустил взгляд на собственные руки в перчатках, в кои-то веки не сжимавших оружия и выкрашенных в багрянец. Несколько месяцев назад он сказал Темным Ангелам правду: обычай окрашивать руки грешников в красный цвет пошел с гангстерских традиций Нострамо. Так поступали с теми, кто подвел свои семьи. Участь предателей и глупцов, пятно, которое Восьмой легион прихватил с собой к звездам. Ультрамарины переняли этот обычай, как и многое у других легионов. У воинов Ультрамара он был менее суров и беспощаден — для них шлем красного цвета попросту означал взыскание. Для сынов Нострамо красные руки были смертным приговором. Клеймом осужденных.

Севатар заслужил красные руки на Исстваане V после провалов столь грандиозных, что прощения за них не было. Одно воспоминание об этом вызывало у него на губах нечастую гостью — почти искреннюю улыбку. Он жил взаймы — каждая ночь была подарком примарха до тех пор, пока лорд Курц не назначит час его казни.

Внимание Севатара привлек влажный клекот затрудненного дыхания, но оборачиваться ему не понадобилось. Он ощутил восковой запах, исходящий от человека, мускусную вонь пергамента и старой, очень старой крови, медленно ползущей по истончившимся венам от неспешных толчков сердца. От вошедшего несло старостью и, следовательно, слабостью.

Севатар вздрогнул.

— Трез, — приветствовал он архивариуса.

Старик кивнул в ответ, пыхтя в респираторную маску.

— Когда ты прибыл с «Сумеречного»?

— Только что, Яго. Я пришел за тобой. Пожалуйста, вернись вместе со мной на флагман. Я должен тебе кое-что показать, и мы должны кое-что обсудить.

Двери распахнулись, и из проема пахнуло могильным смрадом. Трез вошел, все так же часто дыша сквозь маску респиратора. Севатар последовал за ним. Стук ботинок воина по палубе эхом отразился от сводчатых стен.

Трез не обратил внимания на подвешенные на цепях тела. Но у Севатара это не получилось. Первый капитан редко посещал внутреннее святилище примарха, и, несмотря на все, что он видел и сотворил за столетие Великого крестового похода, в личных покоях Курца у него всегда мурашки бежали по коже. Здесь становилось очевидным безумие, поразившее его отца и вырвавшееся во внешний мир. Псайкерские прозрения, запечатленные в ободранных телах и оскверненных останках.

Трез прерывисто вздохнул. На прозрачной кислородной маске, которую он носил, конденсировалась влага и застывала каплями росы у тонких губ архивариуса.

— Он разговаривает с ними.

— С кем?

Трез указал на тела.

— С ними.

Севатар потянулся к одному из повешенных и мягко толкнул обнаженный, исхлестанный труп. Тело закачалось взад и вперед на цепях. Какая-то темная жидкость вытекла у него изо рта, заляпав пол.

— Восхитительно, — буркнул Повелитель Ночи.

Он снова обернулся к архивариусу.

— Чего ты хочешь от меня, человечек? У меня на руках легион, который нужно собрать воедино.

Трез потащился к стулу рядом с деревянным столом, сделанным по человеческой мерке, и уселся. Никак не выказывая нетерпения, он принялся неторопливо перелистывать пергаменты. Листки тихо шелестели под его разбухшими от артрита пальцами.

— Ты никогда не понимал того, кому служишь, — сказал он, не поднимая глаз от работы. — Как и никто из его воинов. Любопытный изъян. Как тебе кажется, Яго?

«Яго, — подумал капитан. — Уже во второй раз».

— Меня зовут Севатар.

— Разумеется.

Смахнув редеющие седые волосы с изрезанного морщинами лица, Трез повертел на столе свиток пергамента, пристраивая его так и эдак. Наконец кремового цвета бумага легла как надо, и он принялся читать, временами прерываясь на сиплые вдохи сквозь респиратор.

— Яго Севатарион, рожденный на Периферии, первый капитан Восьмого легиона, командир Чернецов, входит в сообщество Рукокрылых; известен также под именами Севатар Осужденный и… — Трез фыркнул и покачал головой, — под довольно забавным титулом «Вороний Принц».