Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II

После каждого успешного сопротивления едва ли что-либо в теле Кассандра, опустошенном и обессиленном, напоминало о том, как величественно оно было раньше, но оно все еще было способно восстанавливаться благодаря питательным жидкостям, вводимым в организм, и готовить его к следующей атаке. Тело могло излечиваться практически бесконечно, но разум не выдерживал постоянной боли. Однако всякий раз, когда Кассандр чувствовал, что разрушенное сознание подходит ближе к пропасти безумия, он удерживал себя силой ненависти к чудовищному хирургу, подвергавшему его этим ужасам.

Фабий находил немалое удовольствие в страданиях, которые причинял, уточняя у него характер боли и спрашивая об ощущениях в местах, где локализовалась инфекция. Кассандр ничего ему не отвечал, и злое, разочарованное выражение на лице Фабия было его единственным утешением в этом царстве мучений.

— Рано или поздно ты сломаешься, — сказал Фабий. — Все оказавшиеся здесь ломаются, даже те, кто приходит сюда по собственной воле. Хотя надо отметить, что ты держишься дольше большинства.

Кассандр на мгновение испытал гордость.

— Интересно, почему так, — протянул Фабий.

Тут Кассандр опять потерял сознание, и очнулся через неизвестное время от криков Наварры, у которого Фабий вынимал второе сердце и заменял его чем-то блестящим, пульсирующим, больше похожим на организм, чем на орган. Наварра не мог молотить конечностями от боли, у него их не было, но его крики ясно свидетельствовали о немыслимой агонии, которую он испытывал.

В конце концов Наварра затих. Теряя сознание, он дышал прерывисто и хрипло от скопившейся слизи. Кассандр видел, что грудь его брата-легионера под фиксирующей клеткой была исполосована неровными шрамами, свежими и инфицированными. Кожа на ребрах ритмично поднималась и опускалась, словно под плотью ползали отростки, ищущие что-то. Кассандра едва не стошнило, когда он представил, как в его тело зашивают чужеродного паразита.

Фабий поднял голову от своей работы. Он стоял спиной к Кассандру, но несколько покачивающихся лап на его спинном устройстве были направлены в его сторону. Кассандр не сомневался, что они предупредят сумасшедшего хирурга, если он хотя бы попытается что-то предпринять.

Но после неизвестного отрезка времени, прошедшего с того момента, как его принесли сюда, после всех этих несчастных криков от боли мысль, что против Фабия нужно что-то предпринять, перестала быть абстракцией и превратилась в возможный план. От его конвульсий и безумных метаний ремни так ослабились, что теперь, если ему представится возможность, он, вероятно, сумеет разорвать их.

При одной лишь мысли о том, как он сломает своему мучителю шею, на душе потеплело от радости. Ему достаточно будет освободить одну руку, и тогда он легко сможет снять остальные путы. Он слегка пошевелил рукой, чувствуя, что один ремень, раньше крепко привязывавший его к столу, стал чуть податливее.

Фабий, ухмыляясь как скелет и лениво почесывая острый подбородок черным, похожим на коготь ногтем, повернулся к нему и заговорил так, словно с их последней беседы совсем не прошло времени.

— Возможно, твоя выносливость как-то связана с уникальным геномом твоего легиона. Что если твоя непреклонная надежность вплетена прямо в твое геносемя? Что если эта черта характера сознательно выведена в тебе, внедрена при создании? Может, так? Как ты думаешь, Феликс?

Кассандр не помнил, чтобы называл хирургу свое имя, но, возможно, он прокричал его в помрачении, вызванном инфекцией.

— Я не знаю, — ответил он. — Я не апотекарий.

— О, мне это известно, — сказал Фабий, по-дружески хлопнув его по плечу и заставив ахнуть от боли. Все болевые рецепторы вывелись прямо под поверхность кожи и стали передавать ужасные, чрезмерно сильные ощущения — то был побочный эффект «лекарств» Фабия.

— Зачем? — проговорил Кассандр. — Зачем ты это?..

— А почему бы и нет? — парировал Фабий. — Особенно теперь, когда Хорус заставил Альфария передать мне тайные знания, столетиями скрывавшиеся в самых глубоких хранилищах Императора. У меня есть все элементы, которые нужны, чтобы открыть дверь к невообразимым сокровищам. А ты будешь моим ключом. Подумай только, мы будем вместе стоять у истоков новой расы сверхлюдей, куда более великих, чем ничтожества, которых Император сделал из нас. Мы будем богами, высшими созданиями, всемогущими и бессмертными.

— Ты безумец, — прошипел Кассандр. — Как ты вообще мог быть одним из легионеров?

— Безумец? — усмехнулся Фабий, наклоняясь к нему. — Я создам расу богов, а ты смеешь называть меня безумным? Я стану прародителем для расы сверхлюдей, божественно совершенных созданий, в сравнении с которыми воины Императора будут казаться примитивными обезьянами.

— Нет, — ответил Кассандр, сжимая кулак. — Не станешь.

Фабий засмеялся — словно слабый, грубый хрип вырвался из запыленных труб, давно уже не передававших такого звука.

— И кто же меня остановит, Феликс Кассандр? Ты?

— Да, — ответил Кассандр и с полным ненависти ревом оторвал руку от стола.

Бицепс переполнила бурлящая сила, и он ударил кулаком по челюсти Фабия. От удара апотекарий прокатился по полу вивисектория. Он упал неудачно: ударился виском о край разделочного стола, приземлился на согнутые ноги и оказался прижат к полу весом собственного паразита-хирургеона. Кассандр, не тратя времени, напряг вторую руку и, используя прилив адреналина и грубую силу, быстро освободил ее.

В голове гудело из-за внезапного движения, а сердце в груди горело, как раскаленное, от нагрузки. Существа, закрепленные на потолочном хирургическом устройстве, одновременно завопили в слепом страхе и ярости. Фабий оправился от удара и криком позвал сервиторов, но Кассандр уже освободил ноги и спустил их со стола.

Он был слаб, но все же достаточно силен, чтобы сделать то, что требовалось.

Фабий поднялся и стал отступать от Кассандра, нетвердо шагавшего к нему. Его бледное лицо превратилось в кровавую маску, черные глаза сверкали, как куски угля на снегу. Однако он улыбался. Справа от Кассандра метнулась тень, и что-то вонзилось в его бок: гибкая как щупальце лапа уколола его иглой.

Кассандр схватил лапу и оторвал ее от существа; хлынула солоноватая кровь и химическая отработка. Оно завыло, и он развернулся на пятках и ударил кулаком в центр создания. Под его рукой заизвивались скользкие кабели артерий, теплые и омерзительно пульсирующие, как живые. Кассандр потянул на себя моток блестящих потрохов, из разорванного тела хлынула река вонючих жидкостей, и подвешенный монстр затих, когда умерла подсоединенная внутренняя система его чудовищного тела.