Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II

Эска смотрел, как его капитан удаляется по камням. Кодиций поднялся почти минуту спустя, выискивая оружие, которое бросил, спасая жизнь примарха.

На арматурце был грязный синий мундир офицера гвардии Академии, украшенный золотыми шнурами и серебряным кантом.

— З-з-з… за Императора , — запинаясь, произнес умирающий изуродованным ртом. Кровь лилась с десен там, где находились зубы, пока Кхарн не вколотил их в горло всего несколько секунд назад. Отвлекшись, Пожиратель Миров подтянул к себе сопротивляющегося мужчину и ударил того головой, впечатав щерящийся лицевой щиток в лоб человека. Сколько бы костей ни остались целыми после такого удара, их было слишком мало для продолжения жизни. Арматурский офицер упал на землю, такой же мертвый, как и город, который ему не удалось защитить. Кхарн сделал вдох, втягивая запах крови с лицевого щитка. Гвозди ответили теплой удовлетворенной пульсацией.

Он поднял глаза к небу, когда точка телепортации, наконец, зафиксировалась, прорвав в варпе канал с грохотом, от которого вылетели немногие уцелевшие окна в радиусе нескольких улиц. Давление вытесняемого воздуха само по себе создало гром, ударивший в тридцати метрах над полем боя. Кхарн смотрел вверх., когда пришла ударная волна, и ощутил, как по броне стучат камешки и песок. Тех, кто был ближе всего к взрыву в воздухе, сшибло с ног — и Пожирателей Миров, и людей, и Ультрадесантников. Капитан находился достаточно далеко, и у него всего лишь на несколько секунд сбился ретинальный дисплей.

Из золотистой раны в небе планеты вниз упал полубог в красном и золотом. Величественный воин-жрец, закованный в священную багряную броню, каждую пластину которой покрывали рунические мандалы и молитвы, написанные колхидской клинописью. Прикрепленные к темному керамиту свитки с обетами развевались на ветру, словно пергаментные крылья, расправляющиеся при падении. А затем Кхарн почувствовал это. Почувствовал инстинктивный вздох преклонения, вызывающее зуд по коже благоговение первых мгновений пребывания в присутствии примарха.

Ребристые подошвы Лоргара с хрустом врезались в щебень, кроша камни в гальку и пыль. Воздух тут же пронзили выстрелы снайперов, безрезультатно вспыхивавшие при попадании в психокинетический щит, который мерцал вокруг доспеха примарха. Кхарн предупреждающе закричал, но Лоргар обратил на оклик центуриона столь же мало внимания, как и на приближающуюся бурю огня, вероятно, угрожавшую его жизни. Его внимание было где-то в другом месте, он сконцентрировался на проклятой земле, которая отмечала погибший проспект.

Над головой прогрохотал десантно-штурмовой корабль Ультрадесанта. Ряды тяжелых болтеров гремели и полыхали в пыльном мраке. Это привлекло внимание примарха. Лоргар уверенно и плавно развернулся по дуге, протащив чудовищное навершие Иллюминарума по земле, а затем с ревом метнул булаву в небо. Крозиус завертелся, превратившись в размытое пятно энергии, и врезался в усиленное стекло кабины с настолько громким треском, что его было слышно за протестующим шумом прыжковых ускорителей корабля. Когда «Громовой ястреб» вильнул в сторону, Лоргар поднял руку в том направлении, и его пальцы искривились, будто когти. Он схватил машину, удерживая ее в воздухе.

И дернул .

Двигатели десантно-штурмового корабля вздрогнули и закашлялись, испуская черную грязь. Лоргар снова потянул, словно пророк, хватающий мудрость с неба. Корабль рухнул, врезавшись в разрушенный проспект с режущим уши грохотом терзаемого металла. Его двигатели пылали, корпус был изуродован.

Примарх на какое-то время забыл о потерянном крозиусе, вновь обратив взгляд на щебень на краю широкого проспекта.

Он произнес единственное слово. Кхарн каким-то образом расслышал его отчетливо, хотя это был просто шепот.

— Брат.

Владыка Несущих Слово начал выдергивать камни, не прикасаясь к ним, и отшвыривать их от засыпанной и разрушенной дороги с такой же легкостью, как сорвал с неба десантный корабль.

Сверху спустился Скане. Он затормозил возле Кхарна с воющим визгом двигателей прыжкового ранца. Черный доспех побелел от праха гибнущего города.

— Вам это понравится, — сказал он капитану.

Кхарн не мог отвести глаз от Лоргара.

— Ты видишь то же, что и я? — спросил он у Скане.

— Это еще лучше, капитан, — разрушитель покачал головой. — Чувствуете?

Обратив внимание, этого было нельзя не почувствовать. Земля вибрировала, слабо, но размеренно, словно быстро бьющееся сердце. Город сотрясала не смерть, а шаги гигантов.

— Поступь титанов, — произнес Кхарн.

— Я видел, как несколько движется через пыль, — согласился Скане. — И все они не за нас.

Машина-охотник была известна под несколькими именами, часть из которых являлась ласкательными, часть фактически архивными, а часть — проклятиями, раздававшимися, когда ее тень падала на врагов.

В различных записях, сохранившихся у остатков 203-го экспедиционного флота, она упоминалась как LADX-cd-МАРС-Квинтэссенция-[модификация Некаре]— I–XII-002a-2/98: VS/TK/K . Это название едва ли годилось, чтобы вселять во врагов ужас.

В анналах Темных Ангелов она была известна как «Угольная королева», и ее помнили по тем десятилетиям, когда она несла службу вместе с Первым Легионом, прежде чем вместе с сестрами была послана сражаться вместе с Пожирателями Миров. В стратегиуме флагмана Льва, «Неоспоримого довода», висел штандарт, который чествовал ее победы, одержанные вместе с Темными Ангелами. Его сорвали, когда открылось, что она переметнулась к врагу.

Пехота, которая сражалась у нее под ногами, более часто именовала ее «Шакалом» или «Ревуном». Ее вопль всегда вызывал у меньших собратьев ответный рев. Для тех же, кто знал ее лучше всего, управлял ее движениями и образовывал биологические компоненты ее мозга, она была «Сиргалой», первым охотником Угольных Волков.

Имя командного титана, как и у всех боевых машин Легио Аудакс, происходило из древних времен, из гималазийских диалектов протоготика, сохранившегося в виде фрагментов знаний утраченных эпох Древней Терры. Давным-давно, когда Терра еще была Старой Землей — когда небеса были синими, а не цвета серого железа — крупнейший континент планеты покрывали целые цивилизации. Теперь на этом месте располагался Имперский Дворец, и единственным, что осталось от тех почти позабытых людей, были отголоски вроде названия «Сиргалы».

«Сиргала» двигалась вперед, пригнувшись по-звериному. Волчий череп из клепанного железом керамита был наклонен вниз, чтобы смотреть вдоль дороги. Руки-орудия следовали за направлением взгляда, разворачиваясь влево и вправо при каждом движении сенсорных экранов кабины, заменявших глаза. Машина скорее кралась, чем шла, когтистые лапы с хрустом оставляли на рокритовых проспектах трехпалые следы. Из-за своей походки она качалась из стороны в сторону при каждом шаге.