Дэвид Эннендейл - Проклятье Пифоса (ЛП)

Аттик увидел своих врагов, и ими оказались демоны. Возможно, на каком-то уровне, существование которого он не желал признавать, капитан всегда знал, что его бой будет таким. Или, возможно, он просто радовался, встретив что-то, что можно убить. Дурун не знал, что было настоящей причиной, да и не заботился. Он принял реальность невозможного без колебаний и промедлений, и лишь это было важно.

— Убить всех! — приказал капитан, закричав, чтобы его было слышно сквозь вой надвигающейся на роту орды. Он стал машиной. — Не щадить плоть! — зарычал Аттик, когда снаряды начали разрывать первые ряды чудовищ. — Здесь нет ничего, кроме бесконечного прилива слабости. Мы отринули плоть и не позволим ей утянуть себя в болото. Истребить её! Очистить планету от ничтожной жизни!

Разрывные снаряды рвали цели на части. Некоторые демоны падали, погибая так же легко, как и обычные существа. Другие принимали разрывы на грудь, даже не сбиваясь с шага. Третьи же претерпевали преображение, корчась и вопя, мускулы, кожа и кости содрогались и трещали, пока не разрывались, и на месте одного чудовища появлялось двое. Из пробитой в реальности дыры продолжали извергаться всё новые твари. Бездны варпа полнились извращённой и прожорливой жизнью, и их отродьям не было числа.

Легионы наступали на единственную роту.

Наступающий клин демонический чумы почти прорвался к космодесантникам. Под смертоносным градом чудовища, изуродованные и разорванные на части, падали на землю. Умирая, они теряли свои обличья, плоть распадалась, выдавая свой врождённый изъян. Пол купола взмок от растекающихся тел. Наступление не замедлялось. В центре клина, придавая ему форму, наступала упорядоченная группа кроваво-красных рогатых жилистых зверей, вооружённых клинками длиной почти в рост человека. Кишащие вокруг сонмища чудовищ растекались, словно пена на гребне огромной волны. Демонов было так много, что они карабкались друг на друга, чтобы добраться до космодесантников. Их обличья были такими же разными, как их безумие. Некоторые были похожи на людей, и оттого их искажённые формы вызывали лишь большее отвращение. Другие смутно напоминали псов, но рогатых, бронированных, тяжёлых. Ещё больше было тварей, которым было невозможно подобрать хоть какое-то определение. Демоны были воплощённым хаосом, расползающейся опухолью из щёлкающих пастей и хлещущих щупалец.

Аттик понимал, что губительная армия бесконечна.

Ну и пусть.

— Взять их! — взревел капитан.

Получившие приказ Железные Руки не встретили первую волну, защищаясь. Им оставалось только нападать, и воины так и поступили. Легионеры ринулись в бой; металлический таран устремился вперёд, чтобы сокрушить дьявольские орды. Болтеры висели на магнитных замках. Оружием стали цепные мечи, силовые кулаки и пламя.

Аттик размахивал цепным топором, круша искажённых тварей. Он чувствовал, как отдаются через рукоять удары, приятно сотрясая руки. Возможно, уничтожаемая им плоть и была ложью, но она разрывалась и умирала, как настоящая. Ихор забрызгал его с ног до головы. Демон поднял меч над головой, сжимая его обеими руками, и обрушил на лицо Дуруна. Капитан сжал клинок в латной перчатке и сломил пополам, а другой взмахнул топором и легко обезглавил демона. Голова рычала на него, улетая прочь, в давку. Тело пыталось бить Аттика ещё несколько мгновений, прежде чем рухнуло. Оно было раздавлено даже раньше, чем распалось на бесформенную энергию варпа.

Железные Руки были неудержимыми. Аттика окружало братство разрушения. Он и его легионеры встретились с открытой истиной о плоти — порче Галактики, порче самой реальности, и теперь настало время крушить её, рвать её, жечь её. Изничтожать её.

Плоть боролась с Атттиком. Перед ним встала на дыбы тварь — чудовищный слизень, нарост из мускулов и клыков, кожа которого содрогалась, истекая гнилью из гнойников. Это была зараза, пагубная чума, готовая поглотить его. Когда тварь обрушилась на него, Дурун поднял топор, вонзив его в центр туши твари, рассекая неподатливую мерзость. Капитан поднимал топор всё выше, рассекая демона, вывшего от бездумной боли. Его кровь, если это было кровью, хлестала потоком — густым, вязким, просвечивающим и пронизанным чем-то зелёным. Она была заразой в жидкой форме. Аттик чувствовал, как липнут к ней сабатоны. Доспех покрылся влагой ихора и жижи выпотрошенных чудовищ, и это стало орденом для капитана. Он вырвал топор, и рухнувший, разорванный пополам демон затих.

На его корчащийся труп лезли новые ужасы, всё новые и новые, потоки потоков энергии. Аттик рубил и колотил, махал и пинал, убивал и крушил. С каждым движением, с каждым шагом он изгонял из физического измерения нового демона. Он возглавлял лишь осколок былого Десятого Легиона, но каждый воин Легионес Астертес мог истребить армии. Железные Руки наступали на полчища демонов, сдерживая их. Враг не пройдёт. Ему не прорваться на поверхность мимо космодесантников.

Но в этой победе не было смысла. Его воины преграждали лишь один выход, а их было ещё три, и все врата были открыты. Сквозь мелькавшие прорехи в стенах чудовищ Аттик видел, как орды неистовых чудовищ мчатся по другим проходам, а на потолке, там, где раньше был символ, остался чудовищный пролом, и теперь крылатые твари вылетали через него в шахту.

— Капитан , — раздался в воксе голос Камна. Аттика вновь окружала пытавшаяся его разрубить и растерзать орда, и он не мог разглядеть космодесантника. Он не видел никого из своих воинов.

— Да, брат.

В воксе раздался тяжёлый вздох, а затем справа от Аттика донеслось хлюпанье, треск и удар чего-то тяжёлого. Камн был рядом и убивал чудовищ.

— Какова наша задача ?

И теперь, услышав вопрос, Аттик не смог на него ответить. Он был так сконцентрирован на обнаружении врага, что даже не задумался о том, что будет делать дальше. Здесь он не мог победить. Рота могла бы сражаться до неизбежного конца, однако это была бы тщетная битва.

« Какова наша задача? .

Остановить питаемую варпом машину. И, если это невозможно, неким образом использовать её силу против неё. Мы уже читали через неё варп. Она уязвима. Мы нашли её слабость. Ключом к ней является Ридия Эрефен»

— Пробиваемся к поверхности, — отдал роте приказ Аттик. Он взмахнул топором, разрывая тяжёлое щупальце, обившее его словно питон. — Мы прорываемся к базе.

Они не будут отступать. И, поклялся себе Аттик, они вырвут победу из пасти этой чудовищной планеты.

С каждым тяжёлым, отдающимся эхом ударом приближался рок, каждый удар звучал, как рёв вулканов, сдавленный в один звук. Это было не просто мрачной музыкой, но и представлением. Даррас наблюдал, как поднимается монумент. Даже с такого расстояния было видно, что столп выше возвышенности, и он изменил свет дня. Затем раздался первый удар. А потом страшный грохот, величайший удар, когда свет обрушился вниз, и Даррас понял, что было уничтожено нечто важное. Он знал это, потому что видел теперь смерть дня. Тьма чернее ночи, тьма погибели разошлась от поселения, вцепляясь в облака, поглощая их, расходясь во все стороны, пожирая небо и не оставляя ничего кроме великого и бесконечного ничто.