Кристиан Данн - Легион Проклятых: Онмибус

Он следил за проповедью кардинала Рейнхарда с третьего ряда, читая по губам священнослужителя. Поскольку отступники носили шлемы, Госта не мог понять, о чем говорит их командир, но догадывался, что тот тоже читает некую проповедь. Вождь предателей жестикулировал так же, как кардинал, сопровождая фразы взмахами руки. Затем отступник начал расстреливать и рубить паству, продолжая при этом на что-то указывать. Госта понял, что космодесантник все ещё проповедует. Если бы писец проследил за предателем чуть дольше, то, возможно, смог бы даже ухватить суть его поучений.

Но, даже наблюдая за кошмаром, разворачивающимся внизу, Госта по-прежнему испытывал дурное предчувствие. Нечто угрожающее и неотвратимое ещё не произошло. Чудовища, устроившие резню, не были источником того, что звало писца в ночи библиариума. Приближалось ещё одно событие, и, как бы Госта не ужасался происходящему, его не меньше пугало грядущее.

Отвернувшись, писец увидел, что Керемон жестами приказывает уходить, пока чудовища заняты резней. Верховный куратор повела служителей обратно в башню, вниз по витой лестнице и дальше, ниже уровня земли. Всё время Госта старался держаться как можно ближе к Хатии, сосредоточившись на её решимости и заслоняясь от ужаса, объявшего коллег.

Ступеньки привели их в склеп, простиравшийся под всем собором. В едва освещённую даль уходили раки и могилы святых, а в центре восточной стены начинался туннель, идущий под Дорогой Монументов.

— Куда мы направляемся, верховный куратор? — спросил Госта.

Керемон повернулась, чтобы он мог читать по губам, но смотрела она на остальных писцов. Отвечая Госте, Хатия обращалась ко всем сразу.

— Мы идем в библиариум. Если спрячемся здесь, то нас найдут, и это будет бессмысленная смерть, — Керемон умолкла, выслушивая, как понял Госта, другой вопрос. — Возможно, они напали только на собор. Если так, то нам тем более нужно отправляться в библиариум, может, удастся укрыться в подземных хранилищах. Но, если нет, всё равно мы должны идти туда, где сможем исполнить свой долг. Вы же не думаете, что где-то в городе сейчас безопасно? Если уж нам суждено умереть, так сделаем это с честью.

Её речь мало что изменила — волны страха всё так же исходили от толпы. Впрочем, Госта нашел некое успокоение в обретенной цели. Возможно, не он один, и служители последовали за Хатией Керемон в туннель.

Ну, и где же они? Акрор прорубил кровавую дорогу через смертных в одеяниях писцов до того, как услышал сообщение от Ксорена. Неужели он вместе с братьями перебил всех? Капитан Роты Страдания, окинув взглядом груды трупов, решил, что нет. В библиариуме трудилось великое множество служителей, и, даже учитывая тех, что встретили Ксорена, писцов явно не хватало. Не нашлись они и в остатках паствы, согнанной воинами Акрора к хорам. Где же остальные?

Капитан задержал взгляд на кардинале, не желавшем прятаться в толпе. Потерявший митру экклезиарх стоял перед Акрором в разорванном и запятнанном кровью облачении, седые волосы, свисавшие на глаза, прилипли к глубокой ране на лбу. Всё символы власти пропали, и о кардинальском сане напоминала лишь горделивая поза жреца и то, как он смотрел на Роту Страдания из переднего ряды хоров. На лице экклезиарха читалась ненависть — как и следовало ожидать, — а также презрение.

За это он понесет наказание, но перед этим немного поможет Акрору.

Подойдя к хорам, капитан навис над жрецом. Тот посмотрел на него снизу вверх, и, к удивлению Акрора, нашел в себе отвагу заговорить.

— Я — кардинал Рейнхард из Адептус Министорум. Телом, сердцем и душой я верен Богу-Императору Человечества, и не…

Капитан ударил его тыльной стороной ладони, показывая, что такое презрение. Оно заключалось не в воинственных речах, но в безучастном причинении боли. Вообще говоря, Акрор не отказался бы одну за другой сломать все кости в теле кардинала, выказывая в равной мере несравненное искусство и скуку. Лишь то, что капитан крайне нуждался в информации от Рейнхарда, определяло, как именно он прикончит смертного.

Ошеломленный ударом экклезиарх лежал на полу. Акрор схватил его, примечая сломанную скулу, и поднял над головой, так же, как раньше держал первого убитого жреца. Дав кардиналу несколько секунд на то, чтобы уловить зловещее совпадение, капитан заговорил.

— Где писцы?

Кардинал сплюнул кровь.

— Это всё, на что…

Акрор сломал ему левую руку и подождал, пока крик смертного перейдет в тихий стон.

— Где писцы?

На этот раз неповиновение Рейнхарда оказалось не столь вызывающим, но все ещё заметным. Он покачал головой.

Правая рука.

— Где писцы?

Акрору пришлось спрашивать ещё трижды, и с каждым разом в кардинале оставалось все меньше целых частей. В конце концов, Рейнхард выдал служителей, хоть и бессознательно — за него это сделало отчаяние, порожденное болью. После очередного вопроса глаза жреца дернулись вверх, к галерее собора. Удовлетворенно хмыкнув, Акрор переломил кардинала напополам.

— За мной! — прокричав приказ, капитан устремился по нефу в направлении башен и лестниц.

Туннель оказался неосвещенным, а слабое сияние из склепа угасло уже через десять метров. После этого служителям пришлось идти на ощупь в непроглядной тьме, и Госта несколько минут словно пробирался по каменному дну глубочайшей пучины. Несмотря на давление окружающих тел, он оказался в одиночестве, и дурное предчувствие давило с такой силой, что писец едва не срывался на крик. Тайна, хранящаяся во мраке, вновь притягивала его. Госта знал, что должен вернуться в библиариум не ради того, чтобы прятаться или сражаться, но затем, чтобы ответить на зов.

Начался отлогий подъем, и в туннель вернулся слабый свет. Пройдя ещё сотню метров, писцы оказались на поверхности, выйдя из-под каменного свода на Дорогу Памятников.

Госта никак не мог сориентироваться. Хотя на Дороге, через каждые пятнадцать метров, располагались отливающие янтарём люменосферы, установленные на вершинах железных шестов, густая мгла превращала их свет в смазанное, расплывчатое сияние. В ночи, окутанной туманом, ближайшие монументы выглядели неясными, громадными фигурами. При свете дня они рассказывали о сражениях и прославляли святых, но сейчас, под саваном зимней мглы, эти официальные воспоминания Империума казались размытыми. Всего лишь тени, препятствия в тумане, неспособные что-то поведать о прошлом.

Оглядевшись, Керемон указала путь вперед. Веря, что Хатия лучше понимает, куда идти, Госта последовал за ней, но небольшая группа писцов осталась под каменным сводом. Они отказывались ступать в туман, и верховный куратор, с презрением посмотрев на служителей, оставила их на произвол судьбы.