Энтони Рейнольдс - Очищение

Находившегося неподалеку Ультрадесантника свалили в грязь, нападавший раз за разом всаживал нож с зазубренным клинком ему в горло, пока воин не затих. Несущего Слово, в свою очередь, разорвало на части огнем болтеров, но постоянно появлялись новые, которые шагали из тумана, декламируя свои печальные песнопения.

В душе XVII Легиона пустило корни зло. Только так Децим мог объяснить то, во что они превратились.

Безмолвный чемпион роты Тиллус Викторий сражался так же, как делал это в дуэльных клетках, предпочитая в качестве пары своему силовому мечу маленький боевой щит и гладий. Он казался виртуозом. Он принял удар на щит и крутанулся, подсекая Несущего Слово под колени, а затем прикончил того обезглавливающим ударом крест-накрест обоими клинками.

Чемпиона никогда не побеждали клинок к клинку, однако когда он обернулся в поисках нового противника, ему в глаз угодил вылетевший из дыма шальной болт. Он пробил левую линзу визора и разорвался внутри черепной коробки. Тиллус упал, не издав ни звука, мечи выскользнули в грязь из безжизненных пальцев. Воин был практически одержим тренировками. И в конечном итоге, это ни на что не повлияло. Это была недостойная смерть.

Децим уставился на труп чемпиона, и его захлестнула ненависть. Он ни разу не испытывал настолько глубокого чувства, никогда не питал ненависти ни к кому-либо из ксеносов, с которыми сражался в ходе Великого крестового похода, ни даже к непокорным людям с тех планет, что отвергли владычество Императора. По отношению к некоторым из этих сбившихся с пути цивилизаций он чувствовал жалость, к другим отвращение или безразличие, но ненависть — никогда.

Обширно модифицированный доспех едва функционировал. Он работал на вспомогательных мощностях, а броня была настолько обожжена, измята и покрыта воронками, что мало где на ее поверхности еще оставался горделивый кобальтово-синий цвет Легиона. Левое плечо представляло собой искореженное месиво, обильно изрыгающее искры, внутренние сервоприводы постоянно скрежетали. Децим чувствовал, как внутри сустава кость скребет по кости. На нем не было шлема — он сорвал его после того, как в начале боя тот принял на себя основную тяжесть взмаха силовой булавы — и левую половину лица покрывала корка спекшейся крови.

Магистр ордена устал до изнеможения. Он уже больше недели вообще не отдыхал. Какую-то секунду на него не набегал ни один враг, и ему ничего так не хотелось, как усесться на землю и прислониться к уничтоженному «Лендрейдеру» Несущих Слово… но нет. Даже сейчас, когда конец приближался с неизбежностью заката светил, необходимо было, чтобы он до последнего оставался на виду, стойкий и воинственный.

Он проверил боекомплект. Четыре болта. Он загнал магазин обратно в пистолет. Предстояло считать каждый выстрел.

Почва содрогалась от взрывов, скрежета тяжелых траков и того, что казалось землетрясением, однако Децим знал, что это громовая поступь титанов. Он слышал, как они зовут друг друга, издавая из боевых горнов оглушительный рев, в котором тонули тяжелые удары артиллерии, перестук выстрелов, вопли умирающих и лязг клинков. Периодически раздавался раздирающий барабанные перепонки грохот их орудий, и когда это происходило, Магистр ордена ощущал тошноту при мысли, что благородные сыны Ультрамара гибнут целыми рядами, словно пшеница перед жнецом.

Связь отказала, даже закрытые каналы Ультрадесантников оказались загрязнены коварным шепотом, криками и дьявольскими звуками варпа. Однако он знал, что его капитаны дадут ему повод для гордости, карая Несущих Слово в этом последнем натиске XIII-го.

Внимание Децима привлек раздавшийся сзади крик. Щурясь в дыму, он увидел, как из тумана у них за спиной возникают фигуры врагов. Их обошли с фланга. Его капитаны отрывисто раздавали приказы, но уже мало что можно было сделать, и оказавшиеся под беспощадным перекрестным огнем Ультрадесантники погибали.

Уменьшившееся в размерах отделение тяжелой поддержки повернулось навстречу новой угрозе, разворачивая свои автопушки и широко расставляя ноги. Двое из них упало, но они все равно обрушили свою ярость на противника, потрепав его ряды и выиграв для остальных отделений время на укрытие. Стволы пушек вскоре засветились красным от нагрева. И все же они продолжали молотить по врагам, вынуждая тех падать в грязь.

Из дыма над головой рухнула закованная в броню фигура, из перегруженного прыжкового ранца бил поток яркого пламени. Несущий Слово приземлился позади отделения тяжелой поддержки, присев и упершись в землю одним коленом и одной рукой для устойчивости. Вокруг первого с шумом упали и другие. Один из стрелков почувствовал у себя за спиной врага и попытался обернуться, но он был слишком медленным. Несущий Слово поднимался, его цепной топор издавал вой.

Магистр ордена Аэк Децим уже вскочил и бежал, командирское отделение следовало в шаге позади него. Его выстрел попал вражескому легионеру в висок. Заряд скользнул вбок и сдетонировал, заставив воина потерять равновесие. Пока он приходил в себя, Децим уже бросился на него и опрокинул в грязь. Цепной топор Несущего Слово отлетел в сторону.

Они покатились, скользя и съезжая вниз по грязевому откосу. Децим потерял свой пистолет, но продолжал сжимать силовой клинок. Когда их спуск прекратился у подножия склона, в канаве, заполненной трупами в доспехах, Децим оказался наверху. Он попытался нанести смертельный удар, однако враг стиснул его наруч, удерживая клинок на расстоянии. Несущий Слово впечатал бронированный кулак в челюсть Децима, выбив ее и раздробив кость.

Его на мгновение ошеломило, и Несущий Слово развил преимущество. Он перекатился поверх Децима, вжав того лицом в грязь и удерживая за затылок. Магистр ордена силился высвободиться, выпустив при этом клинок, однако не мог сбросить предателя. Лицо раз за разом билось о землю. Глаза заливало грязью и кровью.

— А теперь ты умрешь, — прорычал Несущий Слово. Его голос был настолько искажен, что казался скорее звериным, чем принадлежащим тому, кто хоть когда-то был человеком.

А затем раздался гром выстрела из автопушки с близкого расстояния, и его голова исчезла в красной дымке.

Децим поднялся, протирая глаза от грязи и крови, и взобрался по склону к своему отчаянному командирскому отделению под прикрытием огня последних оставшихся легионеров с тяжелым вооружением.

Он глянул на небо. Там ничего не было видно, но он знал, что должно было приближаться назначенное время. Адъютант заметил его взгляд.

— Вы уверены в этом, мой господин? — спросил он.

— Уверен, — произнес Децим. — Да простит меня Император.

При выходе из челнока его сопровождали, словно узника: двое спереди, двое позади. Они совершили посадку в верхних предгорьях самых высоких пиков Терры, хотя сейчас те были не видны. В шарнирных посадочных захватах, присоединенных к корпусу челнока, не было окон.