Дэн Абнетт - Лучшее из Молот и Болтер

Я вскинул оружие, на зарядных катушках плясали молнии. Фокрон стоял надо мной, занеся цепной топор, чешуйчатая броня блестела от крови. Он ударил топором наискось. Я нажал на спуск, и из ствола пистолета полыхнула плазма.

Я не попал, однако выстрел спас мне жизнь. Дернувшись вбок, чтобы уклониться, Фокрон промахнулся. Зубья цепного топора прошлись по руке, которой я держал оружие, ниже локтя, а обратный удар рассек пытавшегося подняться Велькаррина.

Зажегся свет, и я испытал шок. С изжеванного обрубка моей руки хлестала кровь. Я, шатаясь, сделал шаг, ноги подкосились, и я упал на пол под пощелкивающий стрекот шестеренок. Люди, крича, двигались. Я знал, что вокруг меня быстро собирается большое количество оружия.

Я огляделся, пытаясь сконцентрироваться в бледном тумане, который, казалось, застилал мой взор. В ярком свете блестела кровь. Аппарель челнока все еще была открыта. Позже мне сообщат, что с корабля контрабандистов не вернулся никто из экипажа и абордажной команды. Голоса в переговорах по воксу и сообщениях были превосходной подделкой. Не осталось ни следа Фокрона и человека в серебряной маске.

На борту «Несокрушимой мощи» собрался военный совет командования Эфизианской Травли. По моему зову явились все: генералы, военные ученые, вице-адмиралы, магосы, палатины, епископы-милитанты, лорд-комиссары и капитаны Адептус Астартес. Стратегиум линейного крейсера представлял собой круглое помещение диаметром в двести шагов с рядами вырезанных из гранита сидений. Я ждал в центре под взглядами собирающихся важных персон, и наблюдал.

Они приходили небольшими группами, высматривая знакомые лица, решая, где они вправе сесть, кого надо избегать, а кого приветствовать. Зрелище напоминало миниатюрную модель работы шестеренок имперской политики и демонстрации силы. Вот спарсинский военачальник в блестящем боевом доспехе и белом меховом плаще, его сопровождает группа советников по тактике. А вот лорд псайканы, чье сморщенное белое лицо окружает капюшон из кабелей, он сидит возле облаченной в карминовое одеяние женщины с тонкими конечностями, на медной полумаске которой вычеканен череп-шестерня Адептус Механикус.

Над собирающейся толпой двигались сервочерепа, сканируя, записывая, вынюхивая угрозы и с хриплыми вздохами распространяя запах благовоний.

В толпе я увидел нескольких подобных мне: инквизиторов или же их представителей, которые перемещались среди остальных, словно надменные повелители, или же неподвижно и тихо оставались стоять в стороне. Я не приглашал никого из них, но они все равно пришли, им хватило одной лишь моей репутации. Некоторые даже обращались ко мне «лорд-инквизитор». Звания в Инквизиции — сложная вещь. В незримой руке Империума, повинующейся лишь воле Императора, нет формальной структуры. «Лорд» — это знак уважения и признания, этот титул равные дают тому, кто заслуживает его величием своих свершений. Моя война против Фокрона принесла мне известность и уважение, как пламя манит насекомых. По моему зову собирались величайшие мастера войны в этой области пространства, и я мог понять, почему некоторые из них называют меня лордом.

Я сел в кресло с высокой спинкой в центре зала. Под моей левой рукой покоился церемониальный молот, правая лежала на черном железе подлокотника, пальцы из полированного хрома мягко постукивали по темному металлу. Прошел год с тех пор, как я потерял правую руку, угодив в западню, в которой погиб адмирал Велькаррин, и чуть не расстался с жизнью я сам. Бионическая замена до сих пор мучила меня фантомными болями.

Этот год я не сидел без дела. После покушения на мою жизнь Фокрон буквально исчез. На корабле и клипере контрабандистов не обнаружилось никаких его следов. Это, вкупе со внезапно погасшим в момент нападения светом, могло означать только то, что его сеть предателей проникла гораздо глубже и выше в структуру наших войск, чем мне представлялось возможным. За работу принялись мои собственные доверенные аколиты и агенты, и теперь я собрал вместе лидеров Погони, чтобы поделиться тем, что обнаружил.

Некоторые знали, что должно было произойти, но большинство — нет. Я посмотрел, как солдаты в шлемах с черными забралами запирают двери помещения, и подождал, пока стихнет бормотание. После этого я встал.

— Необходимо многое обсудить, — произнес я, голос разнесся над рядами сидячих мест. Я заметил небольшое шевеление из-за отсутствия формального приветствия или же признания славы и должностей собравшихся здесь. От этой мысли я позволил себе улыбнуться. — Но прежде всего нужно решить один вопрос, — я слегка кивнул, как будто для усиления эффекта, и ожидавшие этого сигнала начали действовать все, как один.

Я готовился к этому, однако психическая ударная волна все равно заставила меня пошатнуться. Дюжина сидящих задергалась, когда телепатическая и телекинетическая силы сжали их, словно тиски. Я ощутил на коже маслянистое прикосновение статического разряда. Раздался звук, словно ветер прошуршал в высокой траве. В бившихся в конвульсиях мужчин и женщин вонзились иглы, и они один за другим затихли, когда седативные препараты подавили нервные импульсы. Последовало мгновение ошеломленного молчания.

— Не двигаться! — прокричал я, когда через толпу начали пробираться солдаты. Они окружили каждую из пораженных фигур. На шеях затянулись ошейники нулификаторов и путы из мононитей, и связанных поволокли по каменному полу, словно мешки с зерном. Шок оставшейся части толпы ощущался физически — они только что увидели, как дюжину их высокопоставленных товарищей, обладавших властью и наградами, свергли и утащили прочь. Можно было буквально почувствовать формировавшуюся в их разумах мысль: среди нас предатели. Бледный лорд псайканы кивнул мне, и я низко поклонился ему в знак благодарности. В помещении началось сердитое и испуганное перешептывание.

— Враг среди нас, — я поднял молот и обрушил адамантиевое навершие на гранитный пол. После того, как стихли отголоски удара, воцарилась тишина. — Он бродит меж нами, надев маску верности, — мой голос был мягок, однако разносился в неподвижном воздухе. — Противник использовал против нас нашу же силу, направлял нас в ловушки, топил в крови и сковывал нашу мощь ложью. Год назад на борту этого корабля враг был близок к тому, чтобы собственноручно оборвать мою жизнь. То, что это стало возможно, свидетельствует о его таланте и дерзости, — я сделал паузу, озирая смотрящие на меня лица, которые ожидали, что произойдет дальше. — Однако я выжил, и своей попыткой он открыл масштабы измены в наших рядах. — Я указал на дюжину пустых мест в ярусах. — Сегодня я отсек находившиеся среди нас головы гидры, — по аудитории пробежал шепоток, и я сделал паузу.