Дэн Абнетт - Лучшее из Молот и Болтер

И вновь воцарилась тишина, между нами почти осязаемая.

Её нарушил тихий голос. Кайденс Лунный Блеск вошел в зал, подошел и обратился прямо ко мне. Это беспокоило меня больше, чем любое событие этой ночи.

— Соглашение нарушено, — сказал мальчик.

— Что, черт возьми, это означает?

— Кровь пролилась. Теперь они не успокоятся, пока не прольют кровь в ответ.

— Кто не успокоится? Культисты? — спросил Фаррис.

Кайденс мотнул головой.

— Джунгли порождают намного более худших, чем эти заблудшие души. Там есть чудовища. Монстры, которых нельзя увидеть, но чье присутствие, тем не менее, можно почувствовать.

— Да, отлично, спасибо за предупреждение, — сказал я, — но эти ваши "монстры" уже попробовали разнести меня на куски.

Кайденс бросил на меня острый взгляд — и, на мгновение, его внешнее спокойствие слетело, и я мельком увидел кое-что более темное под ним.

— Они не стали бы нападать на вас, это была самооборона.

Потом, успокоившись, он продолжил:

— Мы пригласили вас в нашу деревню, наш дом, потому что мы ощутили ваши благородные души. Взамен мы просили только, чтобы вы оставили вашу войну за нашими дверями.

— Я не знаю, знаешь ли ты об этом, парень, но ваши монстры окружили эту деревню, — ответил я.

— И теперь они могут войти сюда, когда им захочется. С восходом солнца, все, что мы построили здесь, станет пеплом. Никто не выживет.

— В глаз грокса! — выплюнул я. — Те, снаружи, неважно, кто они — они теперь имеют дело не с мирными простофилями. Если они хотят эту деревню, они должны будут пройти через нас, чтобы получить её.

— Полковник Стракен верно подметил, — вмешался Фаррис. — Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы защитить вас.

— Вас меньше тридцати. Их — легион.

— Но у нас преимущество в защите, — сказал я. — Мои парни могут держать противника в страхе до рассвета.

— И как только взойдет солнце, мы отведем вас — всех вас — в безопасность. У нас есть армия менее, чем в двадцати километрах отсюда, — сказал Фаррис.

Кайденс склонил голову:

— Как пожелаете.

Следующие полчаса прошли в лихорадочной деятельности.

Я устроил охрану вокруг деревни, и на сей раз себя не назначал в дозор. Я хотел быть там, где был необходим. Я послал Барругу и Стоуна по хижинам сказать, чтобы люди упаковывали вещи и направлялись в центральный зал. Они будут там в большей безопасности. Генерал Фаррис остался в зале — это его выбор. Кто-то же должен организовать всё там, заявил он.

Я опросил Копачека. Его история была похожа на мою — за исключением того, что, в его случае, враг начал стрелять первым. Как и я, он не сумел хорошенько их разглядеть. Я послал его, Мак-Дугала, Винса и Грифа, отхватить час сна в одной из свободных хижин. Фаррис был прав в одном: мои люди были самыми крепкими чертовыми сынами грокса в Империуме. Иногда было легко забыть, что у них нет ящиков с запчастями, чтобы постоянно быть в движении.

Я не забыл о Валленски и Мейерсе. Мы отомстим за их смерть, и очень скоро. А пока я попросил каждого человека следить за своим напарником по дозору — и вызывать медика, если почувствуют, что джунгли начинают забирать его.

Ночная тишина нарушалась только редким криками птицы, и более громкими криками намного больших и опасных существ в джунглях. Солдат Торн лежал на животе рядом с маленькой квадратной хижиной, его крепкое тело было замаскировано длинной травой. Ствол его лазгана, лежавший на земляной насыпи, выискивал цели. Я торопливо подбежал к нему, нагнув голову, и присел на корточки возле него. Я еще не успел открыть рот, а он уже рассказал мне обстановку:

— Ничего, сэр. Никаких признаков противника. Возможно, вы дали им понять, перед кем они стоят, и…?

— Они — там, — прервал я его. В моей жизни я редко был более уверен в чем-то.

— Вы думаете..? Тот мальчик, сэр, что он сказал… Он был прав? Мы имеем дело с… монстрами? Демоны, или..?

— Поверь мне, парень, я видел достаточно монстров в моей жизни, и ни один — ни один, черт возьми, из них — не продержался бы две минуты в схватке с Катачанским Дьяволом, или мог бы пробраться через участок обстрела живым. Так что не надо начинать трястись в ботинках только потому, что увидели сегодня несколько капель крови и услышали какую-то проклятую сказку.

— Нет, сэр. Только это… Полковник Стракен, сэр, что-то не так? Вы… Вы потеете.

Я оторопел:

— О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Что… Что вы сказали? — спросил Торн.

Внезапно он оперся в землю перевязанным обрубком его левой руки, оттолкнулся и вскочил на ноги, отстраняясь от меня. Его глаза в страхе расширились, его голос был громок — слишком громок. Он наверняка выдал наше положение.

Я схватил его:

— Солдат Торн, смирно! Ты ведешь себя как чертов младенец. Черт, я знаю, что ты недавно вылез из подгузников, но…

— Заберите это, сэр. Заберите это!

— Прошу вашего чёртового прощения, солдат?

Теперь мы оба стояли, и Торн сумел направить дрожащими руками свой лазган мне в голову. В ответ я поднял свой дробовик — инстинктивная реакция — но вид товарища в прицеле сильно потряс меня.

Я опустил оружие и поднял руки:

— Слушай, паренек. Ты не в себе. Ты болен. Как Валленски и Мейерс — они были больны. Но ты можешь бороться с этим.

— Я не верю… Это тест, верно? Скажите мне, что это — тест. Не делайте меня…

— Как ты думаешь, почему ты здесь? Ты думаешь, что у меня вошло в привычку брать каждого нового сопляка на обучение в мой взвод? "Барракуда" Крик на Башне считает что ты — следующий проклятый Слай Мэрбо. Ты собираешься доказать, что он неправ?

— Лихорадка! — крикнул он и, на мгновение, я подумал, что достучался до него. — Это, должно быть, лихорадка заставляет вас говорить подобные вещи. Пожалуйста, сэр, только… опустите ваше оружие. Я не хочу стрелять в вас, но клянусь именем Императора, если мне придется…

Его предупреждение было прервано шквалом лазерного огня, и это было именно тем, в чем я нуждался. Я схватил Торна прежде, чем он смог сказать что-то еще, мы упали на землю и лазган вылетел из его рук. Я спас его жизнь, мои инстинкты и острый слух отреагировали за полсекунды до новой очереди вражеского огня, только что пронесшейся из джунглей.

В благодарность Торн изо всех сил старался убить меня.

Я прижал его коленом, мешая ему вытащить свой нож. Но пальцы другой руки Торна туго сдавили моё горло. Он был сильнее, чем казался.

Но не для моей аугметической руки, конечно. Я освободился из его захвата, сломав при этом несколько костей. Торн с пеной у рта орал проклятия, дико метался, пытаясь сбросить меня. Между тем, я знал, что неприятель точно не будет сидеть без дела, словно скованный. Им не надо было просить лучшего отвлечения, или более легких целей, чем два чертовых идиота, ссорящихся на открытом месте.