Джон Френч - Чемпионы Темных Богов

В черепе расцвел яркий свет. Женщина остановилась и оперлась о стену.

Она не могла собраться с мыслями. На долю секунды Кармента запаниковала, разум и память неожиданно превратились в черный провал. Но затем ощущения и ясность мышления вернулись. Кармента огляделась. Она стояла посреди узкого, покрытого трубами коридора.

Лицо за треснувшей маской побаливало. Ей стало интересно, было ли это призрачное ощущение улыбки, но она не могла вспомнить, почему. Кармента коснулась стены. Металл казался неподвижным, но затем вздрогнул, когда очередная система вышла из строя. Мгновение Карменте казалось, словно она уже делала это прежде, но наверняка вспомнить не могла, да это было и не важно. Важно было то, что кто-то причиняет ей боль. Металл под пальцами опять завибрировал.

« Они умрут , ― подумала Кармента. ― Все они. Обещаю ».

― Госпожа Кармента, ― затрещал голос у нее в ухе. Женщина замерла. Голос говорил напрямую с ней, используя имплантированную ей в череп вокс-систему. Шифры для нее были известны лишь немногим.

Кармента зарегистрировала и опознала голос. Он принадлежал Астреосу, но в этом не было смысла. Воины Терзания бросили его в камеру, а вместе с ним и его братьев.

― Астреос, ― ответила Кармента, словно перескочив из разума в вокс, минуя губы. Секунду она задавалась вопросом, был ли этот голос реальным или просто призрачным звуком, который всплыл в памяти. В голове зашипела статика, а затем раздался ответ.

― Мы свободны, и мы захватим корабль.

Но воцарилась тишина и статика, а затем раздался смех, который разнесся по воксу и по коридору. Карменте понадобился всего один удар механического сердца, чтобы понять, что смех принадлежал ей.

Они захватили корабль скорее убийством, нежели боем. Терзание было разбросано по всему « Дитю Титана », и они безжалостно уничтожали всякого, кого находили. Воины крались во тьме, Тидиас и Кадин двигались впереди Аримана и Астреоса. После того как последние заставили стражей умолкнуть, они забрали их доспехи и оружие. Броня плохо сидела, была в отвратительном состоянии и воняла, но все же работала. На первый взгляд они не отличались от посвященных Терзания, но обман быстро становился явным. По одному их виду Ариман мог заметить разницу. Пусть Астреос, Кадин и Тидиас выглядели как Терзание, но они двигались совершенно иначе. В каждом жесте воина Терзания чувствовалась неукротимость, словно каждый рывок был еле сдерживаемым ударом. Астреос и его братья действовали с отточенной дисциплинированностью, каждое их движение порождалось многолетней практикой и полной сосредоточенностью.

При встречах с Терзанием или рабами Ариман сеял смятение в их разумах. Тидиас, Кадин и Астреос выходили из теней, словно несущиеся к добыче волки. Их раны все еще заживали, но это ничуть не уменьшало их смертоносность. Они убивали ножами, вгоняя их в шеи или в глазницы. Из ран фонтаном била кровь, пока троица оттягивала конвульсивно дергающиеся трупы во мрак. Одноглазые братья не разговаривали, но от Аримана не укрылось, как они всякий раз останавливались, чтобы вынуть глаза очередному убитому. Двенадцать воинов Терзания и шестеро надсмотрщиков погибли к тому времени, как они достигли коридора, ведущего на мостик « Дитя Титана ».

На вымощенном медью полу до сих пор оставались ожоги от изгнания Ариманом демона. Перед высокими дверьми ходило пятеро воинов Терзания. Ариман знал их. Как и тюремщик Хагос, они были немыми, их плоть ― изжевана шрамами, а разумы походили на тусклое железо. Гзрель не доверял большинству последователей, и немые силачи были единственными, кому он позволял стеречь ценности. Ариман на краткий миг порадовался, что в своем высокомерии Гзрель никому не доверял охранять собственную жизнь.

Ариман шагнул к стражам. Пространство перед дверьми представляло собой полукруг из черного металла, по которому вились уложенные медью спирали. Потолок выгибался в скрытый тенью купол из бронекристалла. Звезды за ним слабо мерцали вокруг грязного свечения Великого Ока, многоцветные очертания которого вихрились на фоне безбрежной черноты. В таком освещении стражам потребовалось время, чтобы заметить Аримана. В руке он сжимал меч Толбек, сердцевина оружия пока молчала, но разум и тело воина были в полной готовности. В нем пульсировала усталость, но за время после освобождения Астреоса он постарался привести себя в состояние полной сосредоточенности. Ариман знал, что позже поплатится за это, если, конечно, им удастся выжить.

Стражи обернулись в его сторону. Ариман не остановился.

Один из стражей, должно быть, почувствовал что-то неладное, поскольку цепной меч в его руке зарычал. Ариман заметил, как в разумах остальных воинов вспыхнули сомнения и первобытные инстинкты. Стражи пришли в движение, начав обходить его с обеих сторон. Он сформировал мысль, позволил ей увеличиться и принять в эфире очертания. После долгого отрицания силы у него едва не кружилась голова.

― Откройте двери, ― тихо произнес он. Голова немого стража перед ним дернулась в сторону, что можно было счесть за отказ.

Звук ревущих цепных мечей разорвал воздух. Ариман почувствовал, как замедлилось время, словно оно было его собственным сердцебиением. Разум походил на спокойную водную гладь. Колдун выдохнул, и вместе с выдохом вспыхнул клинок в руке.

Первый удар пришел спереди, цепной меч обрушился сверху, направленный ему в голову. Удар оказался стремительным, но недостаточно. Ариман резко ушел в сторону. Зубья проревели в дюйме от лица. Острие меча Аримана пронзило шею стражу. Брызнула ярко-красная кровь, когда Азек выдернул меч, чтобы парировать другой удар. Он увидел, как перед ним разворачивается вся схватка, переплетение вероятностей и его собственных движений гармонично сплелись в одно целое.

Меч в руке Аримана задрожал, встретившись с вращающимися зубьями. Ариман направил в сердцевину оружия свою ярость и почувствовал, как цепной меч врага разлетелся надвое. Азек тут же шагнул и развернулся, ударив по ноге еще одного стража. Широкий топор понесся к его голове, но колдун быстро уклонился. Он ударил ногой назад, ощутив, что попал противнику в грудь, потом рубанул влево. Меч вздрогнул, оборвав жизнь. Перед ним возник ствол поднимающегося пистолета. Ариман шагнул вперед и отрубил руку, сжимавшую оружие, после чего развернулся назад и вогнал клинок в пах стражу, который как раз поднимался с пола. Он слепо ударил снова, и все равно нашел уязвимое сочленение во вражеских доспехах. Ариман отступил вправо, уходя от удара, и ударил наотмашь, превратив череп в красную кашу, и…

… паутина будущего растворилась в настоящем. Секунду он ничего не ощущал, а затем его рука начала трястись. Ариман моргнул, и зал вновь стал отчетливым. Он стоял на коленях ― вокруг него на полу лежали мертвецы. К нему шел Астреос, в его глазах металось беспокойство.