Джон Френч - Талларн: Броненосец

— Что это?

— Это судьба. Это шанс, который больше не повторится ни для тебя, ни для твоих братьев, ни для твоего отца.

— Ты — не мой повелитель. Ты — не Пертурабо.

Хренд поднял уцелевшую руку, раскрывая пальцы, мельтаган… холодный и безжизненный. Существо, которое не было Пертурабо, но носило его личину, улыбнулось.

— Нет. Мы — твоя тень, Железный Воин, но не это причина нашего присутствия здесь.

— Разговор окончен, — рыкнул Хренд. Он кативировал вокс-передатчик, формируя сообщение Джарваку на поверхности. Передача даже не началась.

Существо медленно покачало головой.

Боль прокатилась по Хренду, когда одно за другим запылали все его нейронные подключения. Поршни ног начали стравливать давление, шестерёнки и сервоприводы свободно раскручивались. Он сполз на пол, подобно гигантской железной марионетке с обрезанными ниточками.

С прожекторов на корпусе продолжал струиться свет, устремляясь вверх, выхватывая углы его осевшего тела, отбрасывая их силуэты на стены и потолок. Фигура Пертурабо не отбрасывала тень, но утекала во мрак. Оно смотрело на Хренда, склонив голову на бок, словно исследуя феномен, который раньше не встречало.

— Мы здесь, чтобы предложить тебе выбор, «Броненосец».

Хренд чувствовал металлический корпус дредноута, окружавший его. Он не мог двигаться, пропали даже призрачные ощущения отрезанной руки.

— Что ты такое? — проскрежетал его голос из решётки динамика.

— Ты знаешь, что мы такое, — ответил голос Пертурабо. — Мы встречались много раз. Мы присутствовали при рождении твоего легиона и легионов твоих братьев. Мы присутствовали, когда вы утопили звёзды в крови. Когда вы почувствовали первый всплеск боевой славы, мы чувствовали его вместе с вами. Когда вы были ранены, мы были в крови, пачкавшей землю. Когда вы чувствовали урон вашей чести и мечтали о железе, мы были и уроном, и мечтой.

Контуры фигуры расплылись, её формы превратились в дым и пыль. Из облака показались другие лица: лицо, вычерченное холодными строгими линиями под копной белых волос, лицо, улыбавшееся сочувственно и издевательски одновременно, лицо, излучавшее контроль своими хищными линиями.

Они приходили, наслаиваясь друг на друга пока черты их не смазались, пока не слились в одно.

И в карусели силуэтов и теней он увидел новые лица, морды гончих, отлитые из огня и бронзы, лица с бледной кожей и бритвенно-острыми улыбками, лица, покрытые сгустками опухолей и язвами, лица, внутри которых были другие лица. Он вновь ощутил жар пламени Исствана V. Он чувствовал, как пальцы, которых у него больше не было, обгорают до состояния обугленных веточек, а в пустых глазницах черепа вновь выкипают глаза.

Внезапно оранжево-красная вспышка прокатилась по стенам тоннеля. Существо отошло в сторону так, чтобы Хренд мог увидеть диск света, который был выходом из шахты. Злобный свет становился мощнее и перемигивался, он услышал рёв выстрелов и визг раздираемой лучами энергии брони. Вокс ожил. В разум ворвался шум. Он узнал голоса: Джарвак, Орун, экипажей его отряда, экипажей достаточно сильных, чтобы добраться сюда. Они умирали.

— Это не конец, — проговорило создание. — Это перекрёсток.

— Мы уничтожим тебя.

Существо, вновь обретшее личину Пертурабо, улыбнулось.

— Вы не можете уничтожить грядущее, — ответило создание. — Вы можете только выбирать.

Тени начали отползать прочь, обжигающий свет набирал мощь во тьме. Раскалявшееся металлическое тело Хренда засветилось. В его железную усыпальницу начал вливаться огонь. Он выгорал. Жидкость вокруг него кипела. Плоть слезала с костей. Чёрные пузыри затмили ему взор, когда последняя капля влаги в его теле обратилась в дым. Он всё ещё мог видеть, но мир вокруг изменился.

— Смотри, «Броненосец», — промурлыкала тварь, — смотри, чем ты можешь быть.

Потом он понял, что стоит, что его собственные руки вытянуты вперёд. Он был тлеющим, расплавленным богом, кожей ему служила почерневшая корка остывающей лавы. Он чувствовал, что мысли его очистились от всяких забот. Он был линией, бегущей сквозь время, совокупностью. Он присутствовал при падении самой первой твердыни. Он жил, когда с ясного неба на приговорённый город рухнул снаряд. Он сокрушал шкуры миров, и рёв его бытия разносился огненным штормом. У этой жизни был всего один ритм и одна мера — ритм стреляющих орудий и хруст костей, сокрушаемых молотами. Он больше не был плотью. Он больше не был кровью или хрупкими костями. Он был уничтожением и стоял посреди огненной пелены, окутывавшей миры.

Видение растворилось, но он продолжал стоять. Его броня затухала в красно-чёрном жаре. Он чувствовал это. Он чувствовал это как жар собственной горящей крови. Он посмотрел вниз на свои руки, те были блестящими, влажными, словно состояли только из мускулов и крови. Скованная мощь и жар переплетались в его руках. Он выдохнул, дым с паром со свистом наполнили воздух вокруг. Со скрежетом шестерёнок и хрустом костей он поднял голову.

— Твой легион будет подобен тебе, — сказало создание. — Они могут жить, ты можешь жить. Все вы можете быть гораздо большим, чем могли себе представить. Такова истина железа. Железо внутри и снаружи, железо в венах, железо, кричащее в небеса. Это истина, к которой вы стремились всю свою жизнь. Через боль, смерть и грохот стрельбы вы пришли сюда. Вы можете быть большим, чем это. Вы можете подняться из этого.

Он мог видеть это, чувствовать: легион железа и смерти, сжигающий звёзды, никем не понукаемый и ничем не сломленный. Это было тем, чем они должны были бы быть всегда. Децимация, бесчестье и предательство ничего не будут значить.

— Зови свой легион, Соллос, — голос звучал подобно песне, свистящей сквозь оскал черепа. — Зови своего Пертурабо. Зови своих братьев. Приведи их сюда. Приведи их к вратам богов.

Он почувствовал, как его мысли потянулись к воксу, и понял — всё, что от него требуется — заговорить. И его призыв пробьётся сквозь бушующий на поверхности шторм и приведёт его отца к оружию, ради которого он погубил планету.

А потом он вспомнил свет призрачного мира под чёрным солнцем и вопли Детей Императора. Истинное лицо его отца, сморщенное, но всё ещё полное силы, взглянуло на Хренда из глубин его сознания.

— Нет, — ответил Хренд, голос его дрожал, поскольку он пытался перекрыть эхо грохота бушевавшего над шахтой сражения. Он чувствовал, как жар его тела тащил его мысли в сторону, мог слышать, как глухой стук выплюнутых в воздух снарядов и визг плавящегося металла. Песнь разрушения звала его. Это было его. Это был голос его тени.

— Нет, — прорычал его голос, крепнувший с каждым произнесённым словом. — Вы не получите нашу силу. Вы не сделаете нас рабами тьмы.