Джон Френч - Талларн: Броненосец

Он ничего не чувствовал, ни стука острых осколков по железной коже, ни борозд, блестящими шрамами расчертивших его тело, ни жара от горящего танка. Железо снаружи, железо внутри, холодное, несгибаемое, неживое. Весь его мир сводился к прицелу, заполненному информацией, чувства заменили обратные связи с сервоприводами. Он шагнул, и поршни в его конечностях отреагировали.

Голоса заполняли каналы вокса. Он видел, как один из «Скаранцев» его группы обогнул обломки, вращая башней на ходу, и открыл огонь по удалённым целям. Орун и Гортун были рядом с ним, хотя он и не видел их. Руны вражеских целей начали заполнять его обзор, когда на место гибели первой волны атакующих пришла вторая.

Он побежал. Поршни ходили вверх-вниз. «Хищник» в полосато-белых цветах вырвался из яркого тумана. Две ракеты-охотники сорвались с его плеч в тот миг, когда он опознал цель — Белые Шрамы, 5-е братство. Ракеты поразили танк в поворотное кольцо башни, и мощный взрыв оторвал её от корпуса.

Хренд мчался в объятия битвы и ничего не чувствовал.

— Почему вы здесь?

Аргонис слушал, как его слова растворяются в тишине тронного зала. Чёрные глаза Пертурабо, глубоко посаженные в его черепе, разглядывали его, сверкая. У подножия и по бокам трона, выставив перед собой щиты, застыли автоматоны Железного круга. Лишь Форрикс стоял рядом со своим повелителем, единственный присутствующий из триархов и командования Железных Воинов.

За спиной Аргониса покачивалась Сота-Нул, её чёрная роба шуршала по полу. Он слышал, как при перефокусировках жужжат линзы её трёх глаз. Ещё на шаг дальше стояла неподвижная закутанная в зелёный саван фигура Професиуса, его дыхание было едва слышимым шипением за безглазой железной маской.

Пертурабо молчал. Аргонису с трудом удавалось не опускать глаза под давлением присутствия Железного Владыки. Примарх и первый капитан изменились с тех пор, как Аргонис видел их в последний раз. Форрикс как будто съежился, во всяком случае, производил такое впечатление, злобные огоньки в его глаза сменились пустотой. Сам Пертурабо казался и больше и меньше, чем был. Плоть обтянулась на его костях, а свет цеплялся за выемки на черепе таким образом, что глаза Аргониса не могли этого уловить. Логос, боевая броня Железного Владыки, была погребена под поршнями и стойками из чёрного железа и крашенной пласстали. Голова сидела в гнезде из кабелей и металлических трубок. Кожа примарха, казалось, местами наросла на импланты. Аргонис отметил луковицеобразные гроздья оружия, прикрепленные к наручам брони.

— Я не стану отчитываться перед тобой, эмиссар, — наконец промолвил Пертурабо, добавив в голос немного металлического скрежета. Аргонис не вздрогнул.

— Вы отчитываетесь перед магистром войны, а я — его посланник.

— Так за этим тебя прислал мой брат — спросить, почему я здесь?

Он услышал резкость, с которой были произнесены эти слова. Он склонил голову, наполовину в качестве уважения, наполовину — соглашаясь.

— Вы осаждаете мёртвый мир, расточая на нём силы вашего легиона. Вы призвали к себе наших союзников и бросаете их в битвы, у которых нет ни конца, ни цели. Ваш магистр войны желает знать — почему?

— Ты смеешь говорить таким тоном? — произнёс Форрикс. Его бронированный палец нацелился на Аргониса, подобно дулу оружия. — Наши обязательства перед Гором не подлежат обсуждению.

— Наш повелитель, повелитель, которому вы принесли свои клятвы, говорит и спрашивает так, как пожелает. Аргонис взглянул на бронзовые и рубиновые глаза, усеивавшие чёрный посох в его руках. — А здесь и сейчас, я — его голос.

Форрикс открыл рот, но глаза Пертурабо дёрнулись, и первый капитан промолчал.

— Я буду рядом с братом, когда падут врата царства нашего отца. Я сокрушу оборону Терры по его приказу и встану рядом с ним, когда ложный Империум будем предан огню. Ничто и никто не может предотвратить этого.

— Это не ответ.

Пертурабо медленно повернул голову, его взгляд упёрся во тьму на краях тронного зала, этот мир был важной базой во времена Великого крестового похода.

— Расположение расходящихся от него варп-путей, вместительность и надёжность его укрытий означают, что если мы не воспользуемся всем этим, то наши враги сделают это вместо нас. К Тронному миру ведёт много путей, эмиссар, каждый из которых охраняется подобным миром. Победа в этой войне будет определяться не только силой или численностью, но и тем, под чьим контролем находятся такие Врата Терры, — Железный Владыка умолк и вновь вперил свой взгляд в Аргониса. — Этот мир — является одним из упомянутых врат, и я преподнесу его магистру войны.

— Силы, которые вы собрали…

— Являются необходимыми.

Аргонис выдержал взгляд примарха, но почувствовал, как тело его наполнилось холодом. Это было похоже на погружение в лёд. Ощущения были сродни тем, какие он испытывал в присутствии Гора Луперкаля. Через секунду он низко склонил голову, одновременно заботясь о том, чтобы знамя продолжало стоять прямо.

— Я останусь, повелитель, — сказал Аргонис, следя за тем, чтобы голос его звучал оправдательно, уважительно и одновременно сильно. — И пронаблюдаю за тем, чем кончится эта… попытка.

Пертурабо слегка наклонил голову.

— Как пожелаешь.

Двери тронного зала начали со скрежетом открываться, подчинившись неуловимому сигналу. Аргонис выпрямился и пошёл прочь из комнаты, неся в руке знамя магистра войны. Сота-Нул и Професиус следовали за ним. Как только двери заскрежетали за их спинами, закрываясь, он закрепил на голове свой шлем. Скрипучий сухой голос Сота-Нул раздался в его ушах, передаваемый воксом ближней связи. Сигнал был зашифрован, и техно-ведьма суб-вокализировала свои слова.

— Тебя не удовлетворили-убедили ответы-реакции примарха Четвёртого легиона.

Аргонис продолжал смотреть вперёд, продолжал идти. Железные Воины следили ним, линзы шлемов светились, подобно раскалённым углям в тусклом свете. Эхо его шагов катилось по широкому коридору.

— Отправь сигнал, — ответил он через секунду, — посмотрим, что известно агентам Альфария.

Мир Иаео сузился до мгновения, потребовавшегося, чтобы упасть на пол. Ощущения собственного тела исчезли, растворившись в информации сортируемой её подсознанием. Подобные ей создавались как оружие, убийцы и палачи, но они выполняли свои задания с расстояния. Она не принадлежала к Эверсор, или Каллидус, и даже не к Кулексус. Ванус убивали как боги, не нуждаясь в том, чтобы держать меч или касаться крови. Поле задач схватки было слишком тесным, переменные слишком тонкими, и их было слишком легко недооценить. Это было грязно. Неэлегантно. Нерасчетливо. Но иногда — необходимо.