Елена Асеева - Коло Жизни. Середина. Том 1

— Да, — уже многажды бодрее отозвалась Трясца-не-всипуха, уверенная в собственных словах. — Господин вельми нервозный мальчик, легко возбудимый, беспокойный, раздражительный. И воочью наблюдается эмоциональная неустойчивость, которая характеризуется тенденцией проявления резкого перехода эмоций, переменчивостью чувств, настроений, поведения, импульсивностью. Господин легко расстраивается даже на несущественное и оттого быстро утомляется. Мы заложили необходимые параметры лечения в кувшинку, но господин вышел из обморока и тем самым нарушил цепь лечения.

— После обряда, — внимательно выслушав в этот раз говорящую по делу и дюже четко бесицу-трясавицу, отметила Кали-Даруга. — Надобно повторить лечение. Господин будет находится в сонном состоянии, безопасном для него. Потому вы сможете поправить и его легкие, и психо-эмоциональное состояние. А после, по указанию Родителя, господин побудет подле Господа Першего, ласка которого окончательно снимет с лучицы и плоти всякое томление.

— Когда вы рани Темная Кали-Даруга собираетесь провести обряд? — деловитая четкость речи Трясцы-не-всипухи весьма показательно демонстрировала ее умение вести разговоры, судя по всему, тому обстоятельству соответствовала деятельная натура рани.

— В ближайшее время, — немедля отозвалась демоница и медленно повернула голову в сторону, почивающего на ложе, юноши, широко раскидавшего в стороны руки. — Тянуть нельзя, абы господин возможно долгое время будет восстанавливаться после обряда. — Бесица-трясавица сызнова часто…часто закивала. — Повелишь Отекной ко мне прийти… — дополнила медлительно Кали-Даруга. — Я хочу с ней потолковать. Нужно, коль она сама не выполнила распоряжений Родителя и не обследовала лучицу, днесь во время обряда запечатлеть ее образ. И после мы сможем проследить ее поэтапное развитие.

Рани Черных Каликамов смолкла неспешно вернула голову в исходную позицию, и, воззрившись в прямо-таки ошалело замершую Трясцу-не-всипуху, несколько понизив голос так, чтобы не слышала ее стоявшая недалече Калюка-Пурана дополнила:

— Я все знаю… И об отсутствии Отекной и об ее пребывании в соседней системе Горлян, на планете Синелька. Поколь ее искали во всех обитаемых Галактиках Всевышнего. Мне о том намедни рассказал мальчик Господь Вежды.

Кали-Даруга степенно вошла в дольнюю комнату пагоды, словно не имеющую стен так, что казалось, мгновенно проявившись, вынырнула из тумана, каковой там витал. В этом помещение кроме безбрежного темного марева с кружащими в нем многоцветными облаками, похоже, ничего более и не лицезрелось, иноредь право молвить витали в том черном пространстве крупные сгустки пежин, полосы аль блики…Порой они соприкасались поверхностями, соединялись в нечто единое аль вспять медлительно разделялись. Также почасту они меняли цвета с блеклых: розовых, желтоватых, лимонных, голубых, на значительно более яркие: багряные, золотые, зекрые, синие. В том безграничном пространстве, где нежданно возникла рани демониц почитай в самой его средине на слегка вспучившемся дымчатом облаке, величаемом вырь, восседал Вежды.

Бог не просто был взволнован, чудилось еще мгновение и он окончательно ослабев, потеряет сознание.

Вероятно посему бросив стремительный на него взгляд и без того скоро идущая Кали-Даруга прямо-таки рванулась в его направлении. И меньше чем через пару секунд вже оказалась подле. И тотчас пухлый ком облака, на коем замерли ноги рани демониц, рывком дернувшись, взмыл вверх, и, зависнув подле поверхности выря застыл. А лицо Кали-Даруги почитай сравнялось с ликом Димурга.

— Мальчик мой, Господь Вежды, — проворковала полюбовно Кали-Даруга, и, протянув вперед все четыре руки, обхватила Бога за щеки. — Мой дражайший, милый мальчик, как вы исхудали… как больны. Что? Что случилось, с моим дорогим мальчиком?

— Кали, — нескрываемо довольно протянул Димург и правой рукой приобнял демоницу за спину. — Я так рад, что ты прибыла с Отцом. Лишь только узнал это от Небо, сразу его послал за тобой… Почему так долго шла?

Последнюю фразу Бог произнес с предыхом, будто задыхаясь от огорчения, и тотчас тягостно качнулся вперед. Может, стараясь стать ближе рани Черных Каликамов, а может просто ослабев. Кали- Даруга также скоро приблизила губы к лицу Вежды и полюбовно облобызала крылья его ноздрей, единожды с тем всколыхав на поверхности щек и носа золотое сияние, дотоль едва проступающее мелкими пежинками.

— Вы же знаете, Господь Вежды, — отметила, все еще не отводя губ от лица Бога Кали-Даруга, и голос ее несколько понизился. — Какие у меня сложные отношения с Зиждителем Небо. Поколь я поняла, что это вы его, мой милый мальчик, прислали… прошло какое-то время.

— Сложные отношения, — и вовсе досадливо повторил Вежды так, словно этим задели не столько Небо, сколько его, и надрывисто вздохнул, сим заставив шелохнуться волосам демоницы уложенным под венцом. — Может пора Кали эти отношения как-то пересмотреть, столько ведь прошло времени. Пора забыть… Забыть в первую очередь, — негромко протянул Димург и резко прервался, ибо зябью боли днесь пошли черты лица демоницы. — Будет, — немедля отметил он, теперь стараясь перевести разговор и легохонько отклонился от рани, чтобы узреть ее лицо. — Должен, кое-что тебе рассказать. Вернее хочу показать… Тебе. Тебе одной. Моя Кали.

Голос Вежды, стремительно сорвавшись, осекся и замер и незамедлительно застыл и сам Господь, глубоко вздохнув всей плотью… каждой клеточкой, жилкой, ниточкой своего естества. Точно задыхаясь не только от слов, но и испытанного, утаенного, а точнее схованого, того, что ноне собирался доверить ей… Ей, Кали-Даруги, рани Черных Каликамов той, оная всегда была ему близка и родственна, также как Отец, Зиждители и Родитель.

— Кали многое из переданного будет доступно только тебе, — добавил Димург и его бархатистый баритон, пробежавшись по безбрежному мареву кружащему округ них, выстроил все фигуры в едином порядке придав им марность цвета.

Рани демониц переместила две свои руки на плечи Господа и нежно их придержав от покачивания, легохонько кивнула, и тому движению вторили сиянием света сапфиры в ее венце. И тогда очи Господа раскрылись вовсю ширь так, что вздыбившиеся короткие ресницы подперли своими кончиками брови. Темно-бурая радужка, не имеющая зрачков, с мельчайшими вкраплениями черных пежин многажды расширившись, словно исторгла из себя те самые крапинки. И они, отделившись от поверхности радужек, направились в сторону третьего глаза Кали-Даруги поместившегося во лбу и полностью заполненного голубой склерой. Крохи пежин, плавно вращаясь, медлительно выстроились в общую полосу и резко дрогнув внезапно принялись кружить по спирали, островатым своим навершием двигаясь в сторону третьего глаза демоницы. Все также неспешно, движение пежин преобразовалось в коловращательный бур, острие какового вскоре достигло глади голубоватой склеры, и энергично тукнулось в его поверхность, кажется, тем рывком пробив в нем темно-синюю дыру. И тотчас внедрившись в сие, явственно бездонные глубины, враз, в том спиралевидном вращении, объединив глаз Кали-Даруги с радужками Вежды. С тем единожды потянув на себя не только сами крупные с приподнятыми уголками очи Бога, но и все его лицо… каждую жилочку… черточку, сосудик на нем… туда в сторону ока демоницы.