Энди Смайли - Сыновье бремя

— Где?

— На дальней левой стороне. Эширос проведет нас. — Кофи указывает на участок балкона.

Я смотрю наверх и вишу Эшироса. Сержант и четверо его скаутов скрываются в обломках лестницы.

— Принято, — киваю я, три раза постучав по комм-бусине на моем горле.

— Вперед, одной колонной. — Я стучу ещё раз, делаю паузу, и ещё два.

— Двигаемся скрытно, обходим слева. — Кофи и его отделение пробираются в комнату. Я жду, пока последний из них не дойдет до первого пресса, перед тем как последовать вместе с Сотисом и Андасом. За нами двигается отделение Билета, а Витриил остается позади, чтобы прикрывать огнем. Мы двигаемся медленно и осторожно, передвигаясь между прессами, только по сигналам Эшироса.

На уровне третьего пресса, за сорок шагов до дыры в стене, самая близкая к мертвым гражданским точка нашего пути. Мои ноздри раздуваются от запаха крови, я чувствую, как ускоряется биение сердец, а мускулы напрягаются. Так призывно действует не запах крови мертвых. Предатели накинулись на трупы подобно стервятникам. Они расчленяют и режут трупы на части ножами и грубыми инструментами, забирая органы и части тела, только Император знает для чего. Я хочу оказаться среди них, разрывая их на части зубами и клыками, запустить кулак во внутренности этих трусов и вырвать их глотки. Я опираюсь рукой на пресс и успокаиваюсь, чувствуя, как со лба стекает капля пота. Я закрываю глаза и говорю себе, что последующие убийства утолят мою жажду. Я должен поверить в эту ложь, иначе провалю задание.

Мы подбираемся к четвертому прессу по одному, прижимаясь к земле и держа оружие перед головой. Моё лицо кривится, оттого, что обломки царапают кожу. Из десятка порезов по всему телу бежит кровь, и каждый укол боли грозит вырвать остатки моей сдержанности. Я сжимаю зубы и загоняю вглубь злобу, поднимающуюся в груди. Бредущий предатель заставляет меня остановиться на полпути между четвертым и пятым прессом. Я смотрю на него из-за упавшей трубы. Я не слышу его шагов, они теряются в биении моих сердец. Я лежу и смотрю, как Кофи вырывается из укрытия, ломает предателю шею и утаскивает из виду. На мгновение, я ненавижу Кофи. Это облегчение должно было быть моим. Я у пятого пресса. Наша колонна растянулась, остальным нужно время, чтобы догнать нас. Я радуюсь передышке и, опершись спиной о холодный металл, глубоко выдыхаю. Я не видел никого из воинов архиврага, после того как мы вошли в комнату, но все мои инстинкты говорят о том, что они ещё здесь.

Андас рядом со мной рычит.

— Прокляни тебя Император. — Я выдавливаю ругательство сквозь стиснутые зубы и поворачиваюсь к нему. Его глаза расширяются, в них блестит безумие. Я прижимаю его к прессу.

— Держи себя в руках, брат, — шепотом я говорю ему на ухо, надеясь, что он в силах внять моим словам, — ты выдашь нашу позицию.

Андас скалится и пытается вырваться. Моя злоба уходит, с появлением грусти.

— Храни тебя Сангвиний. — Я всаживаю нож в живот Андаса, прикрыв его рот рукой, чтобы скрыть звуки смерти. Я прижимаю тело к прессу, пока не чувствую, что он перестал дергаться и кладу его на землю.

Лицо Сотиса искажается злобой. Из его движений я понимаю, что он злится не на меня. Их братские узы были крепки, и слабость одного постыдна для другого.

— Позволь мне. — Он достает нож и наклоняется, чтобы срезать язык Андаса.

Кофи и его отделение уже в семи шагах от дыры в стене, когда приходит буря. Молния разрывает небо и скрывающую нас тьму.

Теперь у нас нет выхода. Придется сражаться.

Предатели-люди реагируют не сразу, они шокированы колонной Расчленителей, оказавшей посреди них. Воины архиврага не знают таких колебаний. Болты уже летят в нашу сторону, ещё до того, как погасла первая вспышка.

К их чести, отделение Кофи не бросается на землю. Они поворачиваются и открывают ответный огонь, звучащий рявканьем болт-пистолетов. Я вижу, как погибают трое скаутов, отброшенные назад масс-реактивными снарядами.

Их самопожертвование позволяет остальным набрать темп.

— Прикрыть огнем! — вырываются из моей глотки слова, когда я бегу в сторону предателей. Пули автоганов высекают искры, попадая в окружающие меня машины. Предатели начинают целиться лучше, мою кожу царапают куски камня, вылетающие от попаданий в землю передо мной.

За моей спиной открывает огонь отделение Витриила. Стучащая какофония тяжелых болтеров заглушает лихорадочные крики предателей. Культисты исчезают в красном тумане, разорванные огнем.

Я пробегаю сквозь дымку крови и плоти. Передо мной стоят три воина архиврага, но я продолжаю движение. Их болтеры направлены на меня, и я сжимаю зубы, приготовившись терпеть ранения, но они не приходят.

Один из врагов дергается и падает, в его шее зияет дыра. Оставшиеся двое бросаются в укрытие за горой стали.

— Рассредоточиться! — Я слышу приказ Эшироса отделению, когда оставшиеся космодесантники-предатели открывают огонь по балкону. Я молча возношу молитву Императору, чтобы они нашли укрытие, и продолжаю бежать.

Магазины архиврага опустели. Я слышу, как они падают на землю, а руки тянутся за новыми, слышу сухие щелчки свежих патронов, встающих на место. Я смотрю на то, как их стволы поворачиваются на меня, а пальцы напрягаются на курках.

Они открывают огонь.

Я прыгаю вперёд, уходя в кувырок. Выстрелы ревут у меня над головой, разрывая воздух в том месте, где я только что стоял. Я встаю у ног ближайшего из врагов. Энергетическое поле моего клинка вспыхивает лазурным пламенем, а болтер архиврага падает, когда я отсекаю ему руку. Он кричит на языке, который обжигает мои уши. Я рычу, перехватывая меч и отрубая ему голову.

Последний из предателей бьет меня прикладом болтера. У меня нет времени, чтобы уклониться и я подставляю скрещенные запястья и готовлюсь к удару. Вспыхивает боль. Он бьет меня снова и что-то ломается. Третий удар попадает в мои рёбра. Я взмахиваю мечом, отсекая ствол болтера. Удар оставляет меня открытым, и враг пользуется этим. Он бьет меня в подбородок левой рукой. Я кувыркаюсь после удара и стараюсь не потерять сознание.

Предатель идёт на меня, и из вокс-решетки его шлема раскатывается смех. У меня из ушей начинает идти кровь.

— Прими свою смерть. Она — идеальное отражение твоей жизни. — Его голос похож на скрип иссохшего дерева, невозможно старого, по меркам смертных. Он достает длинный изогнутый нож, черный, как его броня.

Я сжимаю рукоять меча.

В наплечник предателя врезаются снаряды. Он поворачивается, поднимая руку, чтобы защитить голову.

— Варвар. — В этом слове заключена вся глубина его ненависти, пока он готовится встретить нападающего.

Сотис бежит к нам, стреляя из болт-пистолета.